– Что я должен делать? – проронил трубочист.

– Только дать согласие.

Лев невольно усмехнулся. Очередное «да», меняющее его жизнь.

– Лев Трубочист… – мальчик не решился перебить женщину, – присягаете ли вы воле Собора, что дана вам во благо?

Скобель с зарождающейся улыбкой ждала ответа. Дай ей миг, и она засмеялась бы над глупым видом Льва. Нога Игната наступила на носок трубочисту.

– Да, – додумался ответить мальчик и почувствовал, как на груди блеснул янтарь.

– Готовы ли вы не отступать от его устава, уважать мастеров, что подают вам его знания, хранить мудрость его стен? – теперь Скобель, не дожидаясь ответа, продолжала. – Быть честным и усердным в поиске первородной волшбы? Не пренебрегать своим достоинством и не покушаться на волю других подмастерьев? А также не отвлекаться на туман вина и романы с барышнями, как-либо порочащие честь Собора?

– Да, – выдохнул мальчик.

Янтарь мощно подмигнул. Не будь он укрыт в мешочке и пропитанном сажей кителем, все бы заметили вспышку.

– Итак, соборный трубочист, отныне вы зареклись не только мне, но всем тем людям, что стоят за вашей спиной, каждому дереву и фонарю на Осколке. Безусловно, я упростила заумное изложение клятвы и добавила кое-что от себя, – хитринка проскочила по губам мастера Скобель. – Помпезность и высокопарность порой мешают понять суть, и за ними так легко спрятаться неведенью.

Тембр её голоса щекотал слух Льва. На него нахлынуло разочарованье, когда мастер вернулась к своему столу и строго проговорила:

– Начнём наше занятие. Кто-нибудь перекатите ту тележку ко мне.

Ко всеобщему удивлению во исполнение просьбы мастера особую рьяность проявил Пимен.

– Благодарю, юноша.

Скобель сдёрнула с тележки покрывало, под ним оказались внутренности самоходного механизма.

– Перед вами сердце простейшего автоматона. Он был разработан для добычи минеральных камней в шахтах, потому сервомасло для него изготовляется с добавлением примеси кремния. Цель вашего первого занятия – направить автоматон в работу. Так как он не пустышка, и в нём уже есть заложенный приказ, вам остаётся лишь зарядить пару капель масла своей волей. Теперь возьмите склянку у вас на верстаках. Урок вводный, потому не страшитесь напортачить.

Вьюны разом достали колокольчики и нависли над склянкой с едва переливающейся густой жидкостью, которую Лев видел в ёмкостях автоматонов.

– И ежу по силам, – оценил Пимен.

Лев же сконфуженно перебирал в руках молчаливый колокол.

– Закрой глаза, – прошептал ему Клим. – И п-представь, что ты переливаешь в склянку своё желание сделать что-то н-нужное.

– Что именно?

– Сходить в туалет, – к ним повернулся Вий, и Клим прыснул в кулак. – Разве найдётся причина, которая остановит тебя, когда перед тобой долгожданный нужник.

На протяжении какого-то времени Лев пытался впихнуть в склянку желание о скорейшем возвращении Киноварного. Он бы не отступил до конца занятия, но к нему подошла мастер и напомнила, что, «тужась», чары из себя не выдавишь. От её слов мастерская наполнилась смехом, и пристыженный Лев бросил своё занятие. Ему оставалось только слушать льющийся голос Юлии Скобель. Она рассказывала, как проще отделить желание от других мыслей, как вредны чувства робости и неуверенности при чаровании.

В конце занятия у немногих подмастерьев сервомасло приобрело светлый оттенок. Больше всех успехом бахвалился Пимен, однако, когда мастер вылила его склянку на сердце-механизм, результат был нулевой. Зато от масла Клима главная часть автоматона раскрылась и выставила наружу «паучьи» ножки, которые и должны были приводить в действие остальные приводы.

– Заберите с собой капли сервомасла, – сказала Юлия Скобель при завершении занятия. – Упражняйтесь самостоятельно до нашей следующей встречи. Когда уроки дойдут до серьёзных чар, никому не будет позволено чаровать в одиночку.

После обеда, улизнув от расспросов Проши, Лев приступил к обязанностям трубочиста. Впрочем, знакомая работа ладилась, и вечер настиг мальчика внезапно. Пора было направляться в корпус Ветра. Лев обязан был поделиться с Бабой Ярой переменами своей жизни и попросить совета, а Клим обещал помочь ему с письмом.

За входом корпуса сегодня дежурил Дым. Как, впрочем, большую часть дней. Льву стало жаль подмастерья, который так отличался от других.

Как бы вьюны относились к нему самому, узнав откуда он?

Корпус Ветра угнетал своим серым полумраком. Его жители сидели по комнатам, и лишь хорошо знакомые Льву вьюны сторожили дверь в конце коридора.

– Мы загнали твоего приятеля в угол, – осведомил Пимен. – Заложили вентиляцию в нежилой комнате, где разбросали тыкву и хлопковые платки, какими хмурь любит полакомиться. Сегодня он заплатит за все пропавшие носки.

– И за скверное настроение, – поддержал Игнат.

Лев вспомнил жалкое создание со слезливыми глазами.

– Так кто им займётся? – спросил Вий. – Кинем жребий?

Тут-то его предложение встретило отпор. Все начали ссылаться на какое-то противопоказание к насилию.

– Я сделаю, – сказал Клим без запинки.

Никто более не спорил, и застенчивый вьюн, взяв мешок с дубинкой, заперся в комнате.

– Видать, у хлюпика накопилось, – предположил Пимен. – Всего-то причёску подпортили. Мне вон кислоту разлили на стул, аж исподнее прожгло.

– Помню, как Клим обмолвился, что ему привычно губить кроликов у себя на ферме, – почесал шевелюру Игнат.

– Во-во, мало ли что у тихони крутиться в голове.

Пока Игнат и Пимен шушукались, Вий за локоть утянул Льва в сторонку.

– Извини, Лев, – сказал вьюн. – Ты попал под раздачу. Слышал, Миронов давно хотел заняться мной. Даже удивлён, почему они подставили Янока, а не меня.

Лев молчал, Вий своим извиняющимся тоном застал врасплох.

– Ты порядком удивил, когда старших всполохов не испугался. И с посохом Распутина чего учудил. Ну, и с обучением. Наверное, не зря ты оказался у Бабы Яры.

Лев смутился не на шутку. Вий, похоже, проникся к нему уважением.

– Надо отправить весточку ей, – только лишь придумал Лев.

– Давай вместе с Климом напишем письмо, – подхватил Вий. – Рассказать есть чего.

– Всё же ты смельчак, Лев, – вмешался Игнат, положив руку на плечо трубочиста. – Вий рассказал, как ты выступил против всполохов.

– Ага, как чуть в обморок не рухнул, когда в тебя сама лебёдушка Бажена вцепилась, – широчайшая ухмылка не сходила с лица Пимена. – Ох, уж эти девичьи поверья.

– Вдруг он с запозданием опрокинулся, и дело