Наён грустно вздохнула. Ну вот, теперь ее позор еще и Хару увидит. Но поворачивать назад уже поздно, так что Наён подержала руки у сушилки и направилась к лестнице, а потом — к раздевалкам. И уже на подходе почувствовала отвратительный «аромат». Пахло тухлой рыбой и… канализацией? Ужасный запах заполнил практически весь первый этаж. В коридоре он чувствовался слабо, но ближе к раздевалке это реально превращалась в вонь. Чем там попрыскали, что запах настолько сильный?

У дверей раздевалки — столпотворение. Данби недовольно твердит госпоже Хван, что это уже можно расценивать как хулиганство по отношению ко всем, а не просто к одной Наён. Запах действительно ненормально сильный. Окна в раздевалке уже открыли настежь, но это слабо помогает, на улице сегодня ветра нет и очень влажно, так что запах просто «повис» в пространстве.

Хару тоже стоял у дверей, рядом с Сольги. Он держал у носа белоснежный платочек, словно на съемках какого-то исторического фильма. Наён уже и забыла, когда видела тканевые платки, обычно все пользуются салфетками. Да и вряд ли у него насморк…

— Наён! — окликнула ее Данби. — Там опять…

— Я знаю, — печально вздохнула Наён, пробиваясь сквозь толпу девчонок к дверям раздевалки.

Как известно, возможность собственными глазами увидеть что-то скандальное важнее любых дел. И, что уже более неожиданно: даже сильная вонь не способна разогнать жаждущих сплетен.

— Госпожа Хван, у меня в шкафчике была установлена камера, есть видео.

За спиной послышались возмущенные возгласы. Камеры в раздевалках и туалетах — фобия любой девчонки, извращенцев в стране хватает. Недовольные возгласы были даже несмотря на то, что общая душевая стоит без дела, в ней моются лишь в самых крайних случаях. Там холодно, да и народу много. Даже Наён, которая раньше совершенно спокойно принимала душ после уроков физкультуры в американской школе, было как-то стыдно в этой душевой раздеваться. До общежития недалеко, лучше нормально помыться там.

— Камера установлена так, чтобы снимать только то, что внутри шкафчика, захватывает лишь немного пола возле него, — поспешно добавила Наён, пока девчонки ее на ленточки не порезали.

Госпожа Хван недовольно нахмурилась, но кивнула:

— Хорошо. Узнала человека? Показывай видео.

Наён включила телефон и развернула экран к госпоже Хван:

— Думаю, вы с большей вероятностью узнаете эти руки.

Через открытую дверь Наён видела, как бестолково суетились уборщицы. Открыли окна, дверь в душевую, зачем-то мыли пол, хотя причину ужасного запаха — шкафчик Наён — еще не освободили. Женщин двое. Одна относительно молодая — лет тридцати, она обычно управляет той машинкой, которая полирует полы в коридорах. Вторая постарше. И руки на видео явно принадлежат ей.

Женщина, кажется, не слышала разговоров у дверей, что-то выговаривала младшей подчиненной. Но госпожа Хван сразу ее узнала. Да и что там узнавать? Людей с руками в морщинах в принципе в агентстве работает немного. Практически все женщины, кому больше сорока, трудятся в офисе и не стали бы портить вещи трейни, да им и просто нечего делать в раздевалке — таких бы заранее вычислили по камерам в коридоре.

— Уборщица Ким! — ледяным тоном и очень громко произнесла госпожа Хван, посмотрев видео буквально несколько секунд.

Наён даже поежилась. На миг ей показалось,что это ее сейчас будут отчитывать.

— Что такое, госпожа Хван?

— Как вы объясните это? — спокойно поинтересовалась госпожа Хван, разворачивая телефон экраном к уборщице.

Наён впервые увидела, как человек бледнеет за секунду. Загорелая кожа белоснежной не стала, разумеется, но у уборщицы Ким буквально на глазах вся кровь отлила от лица — полностью ушел легкий румянец, побелели губы, а синяки под глазами, напротив, стали еще темнее.

— Вы понимаете, что это очень серьезно? — госпожа Хван говорила достаточно резко, — Вы испортили очень дорогие вещи, распылили вещество, которое потенциально опасно для органов дыхания, мы вынуждены, получается, вообще закрыть женскую раздевалку на полную дезинфекцию. И все это можно расценивать как травлю несовершеннолетней.

— Мне восемнадцать, — холодно возразила Наён, — Но сути это не меняет. Кто вас… попросил это сделать?

Уборщица Ким вздрогнула всем телом и мотнула головой:

— Я сама. Сама решила.

Наён и госпожа Хван даже сказать ничего не успели, как уборщицу прервал Хару:

— И вы сами решите пойти под суд? Я вас знаю, ваш сын учился с нами в одной школе. И я подозреваю, кто еще с вами знаком. Вам заплатили наличкой? Или переводом? В любом случае, хорошие адвокаты быстро найдут перечисление средств и, вдобавок к суду из-за порчи имущества и создания ситуации, опасной для здоровья несовершеннолетних, вы получите еще и разборки с налоговой. А уж о том, что у пострадавшей девушки хорошие адвокаты, можно догадаться просто по ее одежде.

Уборщица Ким еще ниже опустила голову.

— Думаю, нам все же стоит поговорить в моем кабинете, — сказала госпожа Хван.

Кажется, Хару своей речью напомнил, что не стоит устраивать такие разборки при таком количестве «зрителей».

— Наён, пройди с нами, — попросила госпожа Хван. — Остальные… пока идите с вещами на второй этаж, чуть позже решим, что со всем этим делать.

Наён кивнула сначала госпоже Хван, потом — с благодарностью — уже Хару. Приятно, что кто-то за нее вступился, пусть и просто отчитав обидчицу. Когда она уже отошла от дверей, то снова услышала голос Хару, только обращался он уже не к ней:

— То есть вот такие подарочки в шкафчик подбрасывали уже несколько раз, а ты молчала?

— И к чему мне такое тебе рассказывать? — недовольно буркнула Сольги.

— Хотя бы к тому, чтобы моя бабуля пришла сюда и заставила что-то с этим сделать, — недовольно сказал Хару. — Тебе нет восемнадцати, ты под опекой моей семьи.

— На каких основаниях? Портили вещи Наён, не мои! — снова возразила Сольги.

— То есть вы повсюду ходите вдвоем и тебя это никак не задело? Шэнь рассказал мне о том, что вашу одежду уносили. Я не стал лезть, потому что считал это…

Чем именно Хару считал кражу одежды, Наён уже не узнала — они зашли в лифт. Ну вот, теперь Хару наверняка считает, что Наён втянула в неприятности его сестру. Сольги жаловалась, что Хару очень остро реагирует на все потенциальные угрозы Сольги. Если он узнает о камере в общей спальне, он сильно злится будет? Или безопасность окажется важнее?

Глава