— Остальные записи возможно восстановить?

— Да, — кивнула Салине. — Но не здесь.

— Подожди, — я коснулся экрана. — Там ещё архив протоколов связи. Возможно, метки узла Виррен. Можно попробовать определить другие точки для связи…

Салине одним рывком вытащила кристалл, экран погас.

— Ром, — она схватила меня за руку, — место уже скомпрометировано. Если они могли подать сигнал на самоуничтожение, они могут вычислить и это место. У меня хорошая защита, но от прямой атаки не спасёмся. Мы уходим. Прямо сейчас.

Я вдохнул, выдохнул. Внутри всё горело от ярости.

— Ладно. Но кристалл забираем.

— Все забираем, — буркнула она. Выдернула аппаратуру и за считанные секунды сгребла весь артефактный скарб в саквояж. Столы остались чистыми, как будто мы и не жили здесь и минуты.

— Куда? — спросил я, проверяя ножны и перехватывая плащ.

Салине подняла на меня взгляд.

— К Герцогу.

Глава 11

Аудиенция у Варейна состоялась быстрее, чем это было принято в Ночном замке.

Нас провели не через парадную анфиладу залов, а по служебным ходам — узким, но вычищенным до блеска. На стенах висели глухие защитные панели из чёрного камня, в швах — тонкие нити рун, которые ощущались кожей как лёгкий холодок.

За спиной мягко шуршала мантия Салине. Я шёл за слугой, считая шаги и уже зная, что разговор будет больше похож на битву.

Герцог Варейн уже ждал нас в своём кабинете. Без свиты, без выверенных жестов для публики. Просто мужчина в вечном чёрном костюме, который стоял у окна и слушал жизнь дневного Альбигора. Услышав скрип двери, он обернулся к нам и снял защитные очки.

— Страж Ром. Магистр Салине, — произнёс он. — Слушаю вас.

Что ж, лишних вопросов он не задавал. Варейн всегда был человеком дела и этим мне нравился.

— Срочное донесение лишь для ваших глаз и ушей, Герцог, — сказал я. — И это касается не только города, но и нашего клана.

Варейн не кивнул и не спешил предлагать нам садиться. Он просто посмотрел — на меня, на Салине — и этого хватило, чтобы снова ощутить, как руны на стенах чуть похолодели.

Магистр покрепче перехватила сумку с артефактами записи. Она коротко взглянула на меня — мол, твой выход.

Пришлось начать с самого начала. И хотя я старался говорить лишь о самых важных фактах, рассказ получился длинным.

Герцог молча слушал, а я всё говорил с молчаливой поддержкой Салине.

О тайных лабораториях в секторах Диких земель. О кристаллах с записями, вытащенных из бункера, который едва не похоронил нас. Имена, даты, метки. О том, что закрытое «исследование склонностей» давно перешло линию, где наука становится лишь прикрытием чужих амбиций. О смешении склонностей разных кланов. И о том, что ребёнок с тремя склонностями — не фантастика, а вероятность, которую они посчитали достаточно высокой, чтобы ради неё красть людей.

Варейн слушал, не перебивая. Дважды поднимал глаза к карте выработок — не потому что отвлекался, а чтобы что-то соотнести. На слове «потомство» пламя в камине чуть вспыхнуло, и лишь тогда я понял, что меня всё-таки знобило от усталости. Я уже не помнил, сколько дней и ночей был на ногах.

— Дальше, — тихо сказал Варейн. — Прошу вас.

— Дальше — имена, — отозвался я. — И это та часть, ради которой я предпочёл не тянуть.

Я назвал тех участников проекта, чьи данные Салине успела восстановить. Предатель Иверон Артан из наших, Лунорождённый. Фритта Артан из Пламенников — его официальная супруга, пропавшая где-то под Белым утёсом при странных обстоятельствах. Доноры из других кланов, пометки о надзоре и «контрольных парах». Я, Ильга, Салине, Доминус, другие не знакомые мне имена из прочих кланов…

Тут я сделал паузу. Потому что дальше должен был говорить не я.

Варейн уставился на Салине.

— Значит, ты, — медленно проговорил Герцог, глядя на Салине. — И всё это время молчала. И о себе, и о сыне.

— Да, — произнесла она спокойно, положив ладонь на край стола, словно это была лекционная кафедра. — Я была в числе первых участников. Согласилась на эксперимент, ещё не зная, что будет дальше. А когда всё случилось, было поздно сражаться. К тому же я долгое время была связана условиями договора, на который подписалась.

— Так почему же сейчас решила начать копать? — Варейн не сводил с неё пристального взгляда.

— Потому что мой сын нашёлся. И я не желаю ему того же, через что прошла сама. Я не имею права зваться его матерью, ибо не воспитывала его. Но моё священное право — то, которое никто у меня не отнимет — защитить Рома.

Салине редко позволяла себе проявлять эмоции. Она вечно скрывала то, что чувствует, за маской холодного спокойствия, позволяя себе лишь сарказм. Но сейчас в её голосе я слышал гораздо больше. Скорбь, сожаление, стыд… И непоколебимую решимость. Пожалуй, сейчас Салине была готова пойти хоть против самого Герцога. И Варейн тоже это понял.

Тишина в кабинете стала почти невыносимой.

Герцог смотрел сразу на нас двоих. Долго. Так смотрят на две дороги, которые почему-то сходятся там, где их быть не должно.

— До меня доходили слухи, — наконец сказал он. — Об Ордене Белой ткани, об их интересе к исследованию склонностей. Наши магистры даже предоставляли им некоторые данные для исследований природы Тени. Но я не знал, насколько глубоко зашла Виррен.

Он перевёл взгляд на Салине.

— Ты знала, что они перешли черту. И ты не сочла нужным сказать мне об этом, когда всё выяснила.

— Сначала я защищала себя. А затем сочла нужным защитить своего ребёнка, — с такой же сталью в голосе произнесла Салине. — Так, как умела. Чем меньше людей знало о ег опроисхождении, тем дольше он оставался в безопасности. По крайней мере, раньше это работало.

— Но сейчас — нет, — сказал Варейн. — Потому что они пошли дальше.

Герцог обернулся ко мне.

— Страж Ром, — вернулся Герцог ко мне. — Надеюсь, вы понимаете, что поставили в шаткое положение не только себя, но и меня? Я обязан отреагировать на происходящее, потому что это затрагивает интересы клана. Однако скандал разгорится на весь Альбигор.

— Разумеется, — ответил я. — Поэтому, едва у нас появились доказательства, мы пришли именно к вам, а не в