что не было никаких наций, а концепция чистоты крови — это гораздо более позднее изобретение. Но сценарист фильма пошёл на этот анахронизм сознательно, чтобы показать, что саксы — это фашисты, долбоёбы и пидарасы, а ребята короля Артура — это красавчики, умницы и демократы. Если бы фильм снимали в 80-е, то, наверное, вождь саксов бы задвигал речугу об обобществлении женщин, торжестве родо-племенного коммунизма и ценности идей Карла Маркса, хе-хе. Это ещё раз наводит нас с тобой, уважаемый читатель, к мысли, что кино использовалось и используется в целях пропаганды. И сейчас пропаганды в кино стало даже больше — что может значить эта тенденция?
Глава девятая
Новембер Эхо Танго Викта Оскар Ромео Кило Индия Новембер Гольф
*805-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, Иностранный квартал, жилище друидки Морвен*
— Предлагаю сегодня отдохнуть у меня, — сказал я. — Я позвал к себе соседей и пару человек из городской стражи — будет алкоголь, очень много мяса и, конечно же, увеселительные мероприятия.
— М-м-м, — протянула Морвен. — На словах «алкоголь» и «очень много мяса» можно было остановиться — я согласилась уже тогда.
Вопреки сложившемуся у меня впечатлению, сложившемуся хрен знает почему, живёт она не в друидском храме, а в арендуемой комнате неподалёку от него.
Комнатка небольшая, примерно пять на пять метров, «удобства» снаружи, кухни нет, и есть одно небольшое окошко, закрытое дешёвой бумагой, едва-едва пропускающей свет.
— Тогда идём сразу, — сказал я. — Заодно поможешь приготовить баранину. У тебя же богатый опыт, хе-хе…
Вспомнился тот жуткий ритуал с издевательством над несчастным парнокопытным. Я не особо удивлён тому, что к байгуям местные относятся, мягко говоря, настороженно — даже я начал относиться к ним так же, после того ритуала жертвоприношения.
Морвен объяснила мне, что это такой способ единения с природой, типа, так они принимают жизненную энергию животного и усиливают благодать храма.
А мне кажется, что от этого попахивает Порочным циклом, потому что порочники занимаются примерно тем же, но только с людьми.
— Может, закажем извозчика? — спросила друидка.
— Я что, по-твоему, олигарх? — усмехнулся я.
— Это что-то на греческом? — уточнила Морвен.
— Ну, наверное, — пожал я плечами. — Там, откуда я родом, это означает что-то вроде очень богатого человека, лезущего во власть.
Если по-серьёзному, то мы прямо рвёмся к этому статусу — площадку расчистили, бабки копим, к власти стремимся…
— А-а-а, — улыбнулась друидка. — Да, похож чем-то.
— Ну, наверное, — вздохнул я. — Ладно, закажем…
Недалеко от дома стоял экипаж — я подозвал извозчика, заплатил ему десяток копеек и мы поехали в квартал Байшань.
— А чем ты занимаешься? — спросила вдруг Морвен, когда мы проезжали мимо Фонтанной площади.
— Да всяким, — ответил я. — В основном — решением проблем.
— Ах, да, — кивнула Морвен. — Ты же кадалтид…
Это слово, по её словам, означает что-то среднее между «воин-изгнанник» и «чужой воин». То есть, оно очень верно передаёт суть, потому что мы, юся, тут чужие, а ещё мы воины.
— Но чудовищ ведь больше нет, насколько я знаю, — произнесла друидка.
— Нету, — согласился я. — Поэтому кручусь-верчусь, как могу…
— Ты же не занимаешься разбоем? — напряглась она.
— Угораешь надо мной? — усмехнулся я. — У меня есть законное дело — довольно-таки прибыльное. Зачем мне заниматься хуйнёй?
— А что за дело? — спросила Морвен.
— А ты с какой целью интересуешься? — поступил я, как прирождённый одессит.
Эх, жаль, что у отца не спросил, были ли у нас в роду одесситы. Вряд ли, конечно, мы ведь прирождённые сибиряки, но из-за всех этих охуительных миграций времён СССР могло быть всякое…
— Просто интересно, — ответила друидка.
— Торгуем с соратниками всякой всячиной, — сказал я. — Косметика, в основном.
— Это не та ли знаменитая мазь от морщин? — заинтересовалась Морвен.
— Ха-ха, да! — засмеялся я.
— Не может быть! — воскликнула она. — Ты, наверное, очень богат!
— На жизнь хватает, — пожал я плечами.
— Да там, должно быть, хватит на сотни жизней! — не согласилась со мной Морвен.
— Ну, не преувеличивай, — попросил я её. — К тому же, я живу не один.
— У тебя есть жена? — снова напряглась друидка.
— С ума сошла? — усмехнулся я. — Будь у меня жена, стал бы я тебя везти к себе домой?
— А, верно, — согласилась Морвен. — То есть, жены у тебя нет?
— Неа, — покачал я головой. — Холост, состоял, но зато не привлекался и замечен не был…
— Не понимаю, — нахмурилась она.
— Да забей просто, — попросил я её. — Так к чему был вопрос?
— Тоже просто, — улыбнулась Морвен.
— Если ты начала строить планы по поводу женитьбы — лучше прекращай, — сразу же предупредил я её. — Мне нельзя — я юся. Слишком опасное это дело — жениться.
— Чем это опасно для тебя? — нахмурилась друидка.
— Не для меня, — вздохнул я. — Для жены и возможных детей. Юся очень легко заводят врагов, гораздо легче, чем друзей, поэтому родные становятся очевидной целью. Безопаснее просто не иметь их — это делает тебя менее уязвимым.
— Лучше сразу скажи, что я тебе не нравлюсь, — скуксилась Морвен.
— Нравишься, — улыбнулся я. — Но я просто не могу позволить себе быть слабым — не те времена.
Она демонстративно отвернулась от меня.
Ну, вот… Третий день знакомы, а она уже начала ебать мне мозги…
— Просто пойми, что у меня есть враги, — сказал я. — Поэтому лучше держаться на дистанции. Ты мне нравишься, и именно поэтому я не хочу сильно сближаться — если это перерастёт во что-то большее, то я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
— Эгоистично, — бросила мне Морвен.
— Возможно, — не стал я спорить. — Но лучше быть живым эгоистом, чем мёртвым романтиком. Или похоронить кого-то, кто к тебе привязался.
— Не таким я планировала этот вечер… — вздохнула друидка.
— Я тоже, — вздохнул я в ответ.
Доезжаем до Юнцзинского Кремля в молчании.
Яню уже начала готовить шашлык. Получается это у неё
