Последние полкилометра я шел буквально на одних морально-волевых. Жива в духовном корне практически закончилась: я израсходовал весь запас на усиление мышц и помощь деду. Ноги подкашивались, я постоянно спотыкался и только чудом не падал. В глазах плыло от усталости, дышать было просто больно, будто я бежал марафон.

Но мы добрались. Живые.

На самой границе леса, там, где древесный полог расступался перед нами, открывая вид на поля, луга и дорогу к поселку, дед застонал. Веки его дрогнули, и он медленно, каким-то внутренним сверхусилием открыл глаза.

— Что… где мы? — прохрипел он, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Выходим из Кромки.

— А? — недоверчиво переспросил он мотнув головой, — Но как?

— Дотащил. — устало улыбнулся я.

Грэм как-то собрался и взял свое тело под контроль. Сделал шаг, еще шаг…

Я все еще удерживал старика на себе, но это не шло ни в какое сравнение с усилиями ранее. Теперь он снял с меня часть нагрузки. Я был просто опорой, которая постоянно спотыкалась.

Наконец-то впереди мы увидели крыши и частокол поселка.

Янтарный… в душе что-то радостно вспыхнуло и тут же погасло. Это было ощущение тела Элиаса, для которого поселок был родным домом, а для меня пока что это просто место, где я могу отыскать помощь для Грэма.

— Увидят меня такого, наверняка уже заранее похоронят, — еле слышно сказал Грэм, с трудом передвигая ногами.

— Да какая разница, кто что подумает? — спросил я.

Старик ничего не сказал в ответ, просто тяжело дышал.

Мы медленно спустились с опушки Кромки и медленно побрели по пустому пространству. Пока шли, я видел глядящих в сторону леса стражников на вышках. Ворота были открыты, потому что жизнь в поселке продолжалась. Я видел людей за его пределами, идущих по своим делам туда, вдаль, где текла река. Некоторые приостановились и смотрели на то, как мы бредем. И никто не бросился помогать или хотя бы спросить как там Грэм, может надо что?

Впрочем, чего я ожидал? Я уже по воспоминаниям Элиаса знал что тут и как, и ложных иллюзий не испытывал: к парню относились соответствующе его поступкам, а Грэм… Грэм в последнее время стал раздражительнее, агрессивнее и мрачнее обычного. Такое не любит никто. Правда, у старика были объективные причины для этого — его ждала скорая смерть от черной хвори, еще и с кучей долгов. Да уж, веселым тут не будешь.

Так за что этих двоих, то есть нас, любить? Не за что.

Я стиснул зубы и продолжил идти, поддерживая деда и не обращая внимания на пристальные взгляды.

Пусть смотрят, мне плевать. Главное — мы живы. Мы добрались. Сами.

Впереди показался наш дом. Странно, как быстро я его стал воспринимать «своим». Быстро же привыкаешь к месту.

Дошли до калитки и я толкнул ее — нас встретил запущенный, почти погибший сад, на который после буйной лесной живности без слез и не взглянешь. Из ниоткуда выскочил Шлепа и радостно загоготал, подбегая к нам.

— Почти дома, дед. Держись. — сказал я.

— Держусь-держусь… — ответил он, хотя я видел, что он остается в сознании из последних сил.

Мы добрались до двери. Я толкнул ее плечом и втащил Грэма внутрь. Там он свалился на лежанку и простонал, не знаю от боли или от усталости.

Неожиданно он крепко схватил меня за руку и посмотрел в глаза.

— Не ожидал, Элиас… — покачал он головой, — Не ожидал, что ты меня вытащишь из леса. Я думал, что бросишь.

— Я изменился. — ответил я, — Уже говорил.

— Говорить можно много чего, — вздохнул Грэм. — Ладно. Главное, что Дар у тебя открылся, а теперь… теперь помоги обработать мои раны.

После этого я помог ему снять куртку, от которой осталась целой только одна половина, вторая была изодрана клыками и когтями волков, и начал осматривать его раны, чтобы понять, что я вообще могу тут сделать.

Четыре глубокие борозды на левом плече — следы волчьих когтей и кроме того несколько глубоких царапин на руках. Но проблема была, как уже сказал Грэм, не в самих ранах, а в волчьем яде, который проник в кровь. К тому же чёрные прожилки от черной хвори стали еще толще. На старика повлияло всё вместе: бой, зелье, стресс… Это еще больше ослабило его организм.

Однако я сохранял полное спокойствие, кровь и раны я видел во время походов и экспедиций столько раз, что привык к ним. И, похоже, в этом мире увижу еще не раз.

— Что есть для обработки ран? — спросил я Грэма.

— В шкафу… В красной склянке есть мёртвая настойка. И чистую ткань возьми! А, и еще зеленая бутылочка, выжимка Зеленого Папоротника, как мертвому припарки, но давай… неси. Всё пригодится. Не совсем то, что нужно, но сгодится. Дальше тело само будет бороться. Надеюсь…

Я метнулся к шкафу, начал рыться среди склянок и баночек. Красная… Зеленая… Нашел обе, плюс миску с водой и чистые тряпки.

— Красную на раны, — проинструктировал дед. — Зеленую мне в рот… по ложке.

Сначала промыл раны водой, стараясь удалить грязь и остатки шерсти. Дед стиснул зубы, но не издал ни звука. Потом обработал мёртвой настойкой, от неё дед лишь поморщился, когда жидкость попала в открытые царапины.

Когда только начал обрабатывать раны, то заметил, что руки немного трясутся. Вот только это был не мой страх, а Элиаса — это он боялся крови. Казалось бы при чем тут его тело, если им управляю я? Вот только я уже не раз замечал какие-то странные и неприятные остаточные рефлексы, страхи, эмоции мне вовсе не свойственные. Вот как сейчас. Но я быстро взял руки под контроль.

Перевязал плечо чистой тканью, закрепив повязку как можно туже, по желанию Грэма, хотя кровь уже остановилась.

Я видел как бледнеет его лицо, как тускнеют глаза — яд и слабость вновь взяли над ним верх.

— Этого всего мало… — хрипло прошептал он. — Нужен эликсир… Хоть какой-то… Какое-то противоядие… теневые волки… На их когтях и клыках был яд… В обычной ситуации мое тело бы справилось… Но сейчас… Нет…

— Я схожу к алхимику. — поднявшись сказал я, — Или к травнику.

— Не дадут… В долг… — Он закашлялся. — Не после… Всех долгов…

— У меня есть растения, — уверенно я показал ему сумку. — Собрал по пути. Я обойду всех, кого можно.

Вот только дед уже не слышал — Грэм отключился.

То, что я ему дал —