VI

— Что с «Латра»? — осведомился Сергей. Он перестал терзать рацию, и теперь ждал ответа от капитана. Тот защёлкал тумблерами на панели стационарного радиопередатчика. Ещё одно нарушение зурбаганского технологического запрета — когда Роман оказался на мостике шхуны в первый раз, рации тут не было…

— Глухо. — Врунгель покачал головой. — Сплошные помехи. Сейчас запросим ратьером…

Он скомандовал матросу, стоящему у сигнального фонаря. Тот торопливо застучал шторкой.

— Пишут: Судно сохранило ход, имеют пробоину, заделывают. — перевёл ответное мигание Врунгель. — У них один убитый, трое раненых, в том числе Дзирта.

— Тьфу ты… — Сергей в сердцах выругался. — Теперь ясно, почему не отвечали, рация-то у нее! А эти, на «Серой Чайке», пусть богу свечки ставят — если бы погибла, всех на рею, без второго слова!..

— Ну, так жива же… — резонно заметил Казаков.

— Их счастье, поживут… пока. — Сергей повернулся в «Серой Чайке». Судно стояло кабельтовых в полутора от «Квадранта». Дым из пробоины в борту стлался над водой, смешиваясь с угольной копотью из обрубленной снарядом трубы. — Ну что они там, потушили пожар? Бонифатьич, подходи, будем осматривать приз…

* * *

— И–и-взяли!

Матросы по команде боцмана потянули канаты, сходни, отчаянно скрипя о кромку палубы, переползли с «Квадранта» на пароход. Там их приняли двое — угрюмые, бородатые, в надвинутых на самые глаза шляпах и бушлатах. Стоящий возле лееров матрос приподнял ствол карабина. Один из бородачей — голова под зюйдвесткой была у него обмотана окровавленной тряпицей — хмуро покосился и что-то буркнул под нос по-зурбагански.

— Ну, двинулись? — Сергей отстегнул клапан висящей на боку кобуры, погладил рукоятку револьвера и шагнул на сходни. Матрос с карабином сунулся, было за ним, но Казаков решительно его отстранил и последовал за другом. Оружия у него Роман не заметил; вместо этого Маячный Мастер выдвинул вперёд челюсть, отчего физиономия его сразу сделалась каменной. «Позёры, что один, что другой… и непременно им нужно первыми вступить на палубу! Ещё бы — взятое с боя судно, не каждый день такое случается. С этих станется и флаг на корме спустить, а вместо него поднять другой — интересно только, зурбаганский, с маяком, или российский? На острове Валуэр, на крыше ратуши, помнится, висел именно триколор…»

Роман пропустил матроса с карабином и вслед за ним перебрался по сходням на «приз». Палуба имела плачевный вид — от мостика до кормы всё было завалено обломками рангоута и перепутанными снастями. Борт и надстройка дочерна закопчены, доски палубного настила вспучились от внутреннего взрыва. Он вслед за остальными прошёл на полубак — лебёдка, за которой он прятался от шторма при переходе по Фарватеру, искорёжена попаданием четырёхдюймового снаряда. Неподалёку валяется погнутая тренога, выкрашенная в защитный цвет.

— А же говорил — «сапог»! — Казаков с усилием выволок из-за лебёдки длинную трубу станкового гранатомёта. — Надо прибрать, вещь-то хорошая…

— А бэка к нему где возьмёшь? — осведомился Сергей.

— Так вот же, в переносках! — Маячный Мастер кивнул на сваленные в кучу брезентовые сумки, каждая на три гранатомётных выстрела. — Три пустые, одна полная, и ещё в одной две штуки.

Он по очереди осмотрел сумки.

— Тут только кумулятивные. Осколочно-фугасные первыми расстреляли, а эти не успели…

— Нам и они сгодятся. С паршивой овцы хоть шерсти клок, треногу отдадим механикам, выправят. А сейчас — глянь-ка сюда!

Возле надстройки рядком были выложены мёртвые тела. Двое в камуфляже, трое в матросских бушлатах; четвёртый, в вязаном «хемингуэевском» свитере лежал с краю. Прикончивший его осколок попал в грудь, чуть выше диафрагмы; кровь из раны уже не лилась, лицо оплыло, покрылось восковой серостью. Никто не подумал о том, чтобы закрыть мертвецу глаза — и теперь в них стеклянно отражались низкие, полные дождевой хмари тучи.

— Это Лоцман. — уверенно определил Роман. — Странно, он же сошёл на берег в Зурбагане, сам видел…

— Видимо, потом вернулся. Неудивительно, глупо было бы посвящать в подобные тёмные делишки лишних людей… — Сергей наклонился, рассматривая труп. — Кажется, я его встречал, то ли в Гильдии, то ли у «Белого Дельфина»…

— А это Улаф, скандинав он у бандитов был главным. — Роман ткнул носком башмака одного из камуфляжников. — Он меня и вербовал…

— Главный, говоришь? — Сергей присел на корточки, охлопал карманы мертвеца и извлёк смартфон, а за ним паспорт с жёлтым шведским крестом на синем корешке. — И правда швед… Вот кого я бы допросил с особым удовольствием! Но — не выйдет, увильнул гад…

— Спроси у них — где мобильники? — Казаков кивнул на матросов парохода. Те покорно ожидали решения своей участи под присмотром матроса с карабином.

— Спросим. — пообещал Сергей. — И про мобильники спросим, и про документы, и про ноутбуки…

Он встал, отряхнул колени.

— А остальные хохлы?

— Заперты в канатном ящике, все четверо. Один ранен, легко, его уже перевязал. — отозвался Врунгель. Он тоже перебрался на «приз» и, как выяснилось, не терял времени даром.

— Я проверил — запоры крепкие, и караул поставил, с оружием.

Сергей кивнул.

— Ладно, после допросим. Пусть посидят, о жизни подумают… покуда живы.

— А с пароходом что делать?

— Ход дать он сможет?

Врунгель помотал головой.

— Один котёл в хлам, второй повреждён, трубу сбило. Без ремонта это корыто никуда не пойдёт.

— Хорошо. — Сергей кивнул. — Тогда цепляем его на буксир и пошли в бухту, в этот… Порт Живой.

— Пост Живой. — поправил его Казаков. — как Николаевский Пост, который на Амуре.

— Да хоть на Амазонке. А пока суда готовят к буксировке — я поговорю с капитаном. Есть у меня к нему парочка вопросов…

* * *

Вопреки прогнозам, ни Сергей, ни Казаков не стали тратить время на подъём флага. А вот допрос капитана «Серой Чайки» неожиданно затянулся — на всё время, потребовавшиеся чтобы на скорую руку заделать пробоины «Латра» и подготовить к буксировке покалеченный пароход. Роман присутствовал на допросе как в силу служебного положения — кому, как не таможенному маршалу расследовать злостные нарушения транзитных правил? — так и по своей охоте. Раз уж приключения, выпавшие на его долю, начались на палубе «Серой