— И не говори, Слав, что ты и сериал «Бригада» забыл. — продолжил старший.
— Ну, я сериалы не очень, — начал я, созерцая стоящего в прогибе. — Помню, «Санта-Барбару» начинал смотреть, но времени не хватило из-за работы, за сюжетом следить.
Дима и Саша повернулись ко мне, и я понял, что сболтнул лишнего.
— «Санта-Барбора»? Тебе сколько? Двести? — спросил старший.
— Да я прикалываюсь, парни, — съехал я наблюдая движение на секторе наблюдения. — О, смотрите!
И из прилегающих зданий вышел другой мужчина с бородой, в чёрной рясе, с крестом на груди. И быстрым шагом так пошёл к человеку, созерцающему небо.
— Ё-маё! Щас спугнёт. Слав, давай на задержание! — приказал старший, и мы вышли из авто.
Но священник (да простят меня высшие сферы, которые поместили меня в это время, что я не разбираюсь в сане)… Так вот, священник, с возгласом: «Ах, ты бесовское отродие!» — отвесил наркоману леща с правой.
— О! О! — захрипел худосочный нарколыга, повалившись от пощёчины на землю.
— Батюшка! Что же вы делаете⁈ Это же наш грешник! — быстро проговорил Лаечко, а я уже был рядом и доставал наручники!
— А вы, ироды, стоите, на телефоны в тиктоки свои его снимаете! А его не снимать надо — в нём же бес сидит и гнёт его!
— Простите, но теперь это наш прихожанин, — произнёс я, застёгивая на ближайшей руке наркомана БРСы и без особого труда доставая другую руку за спиной у задержанного и делая с ней то же самое.
— Он же овца заблудшая, а вы его — к волкам потащите!
— Не факт, что овца, — произнёс Лаечко. — Сейчас пробьём по базам — может, он в розыске.
— Да не в розыске он, а от горя наркоманит. Его бесы после пожара поймали, что у него не осталось ничего, — начал объяснять нам историю заблудшей овцы святой отец.
Ну что тут сделаешь? Им положено любить всех и вся, им Шэф так сказал, по некоторым догадкам — наш общий Шэф. А у нас служба, кроме того, у наркоманов можно найти, сюрприз-сюрприз, наркотики. А это уже не административка, а 228 УК РФ. Собственно, что мне Лаечко и пытался объяснить, только вот в этом времени какие-то невероятные «танцы» вокруг простого задержания, тогда как в 90-х просто брали их и проводили досмотр при понятых, а потом изымали всё, что находили, под протокол, а далее — экспертиза, суд и казённый дом с такими же казёнными харчами.
— И что, его за это отпустить? — не понял святого отца Лаечко.
— Ребят, отдайте его мне, а? — попросил священник.
— Ануфрий, это ты меня что ли ментам сдал⁈ С-сань бородатая! — воскликнул задержанный фокусируясь на мужчине в рясе.
— Молчи, бестолочь, я душу твою спасти пытаюсь! — действительно попытался святой отец.
— Свою спаси! Кнопка красная! — прохрипел задержанный.
И тут у меня, как говорит молодёжь, подгорело.
— Ну всё. Вы имеете право не свидетельствовать против себя, а лучше не говорить вовсе, — с этими словами я поднял задержанного с асфальта, а свободной рукой повернул его голову в сторону гаражей. Захват за руку и лицо получился болезненный, и наркоман даже не закричал — он заскрипел от боли.
— Отец Ануфрий, вы, если что, понятым будете? — спросил священника Лаечко.
— Не буду, — с металлом в голосе произнёс тот и направился в сторону стоящей недалече часовенки.
— Зря, посмотрели бы, что демоны с собой носят нынче, — пожал плечами Лаечко и обратился ко мне: — Слав, смотри, чтобы он руками к карманам своим не прикасался.
Далее время тянулось медленно. Задержанный скрипел и пытался договориться, предлагая деньги, потом угрожал, что сдаст нас в ОСБ за беспредел ментовской. Что все мы, и уж тем более я, работать «тут» не будем. Вот кто достоин, чтобы ему в рот вставили палку, а язык прицепили к щеке булавкой. Но после очередной тирады задержанного Лаечко, проводивший видеофиксацию, высказался:
— Тебя же отец Ануфрий пытался спасти? А ты его с-санью и кнопкой красной назвал. Тебе после таких приколов только «Дьябло-2» поможет. Потому как один «Дьябло» не справится.
Он снова шутил про то, чего я не знал. И экипаж ППС приехал как раз кстати. Это была «буханка» — хоть что-то не меняется! Серая с синей полосой, с трафаретом «Полиция», «Дежурная часть». Оттуда вышли двое — парень и девушка, стриженная под парня. Старшина и сержант соответственно.
И, окинув взглядом задержанного, девушка цыкнула:
— Опять ты⁈
— Ты его что, знаешь? — спросил у неё Лаечко.
— Пацаны, это вряд ли 228, скорее опять 6.9. Не первый раз уже просто, он тут ошивается в таком состоянии, но спасибо за службу, — выдала девушка, намекая, что у этого персонажа вряд ли что-то с собой есть и привлечь его можно лишь по административке.
— Досмотрите сначала, — не унимался Лаечко, — Я в чудеса верю. Сейчас удар ВЕРЫ даже лицезрел!
— Досмотрим, рапорт готовь, — дерзковато произнесла она.
— Вот, — подал Дима листок старшине ППСа.
О, какой молодец! Пока я держал, Саша снимал, водитель набрасывал рапорт передачи подозреваемого.
И, передав задержанного, мы снова вернулись в патруль.
— Жалко, 19.3 на хозоргана не составили, сейчас бы было две административки и 158-я, можно было бы до утра вату пинать, — произнёс Саша.
— До утра времени много, можно, не желая работать, неплохо так поработать, — возразил Дима.
И мы поехали дальше, доложив в дежурку, что клиент сдан и мы в районе.
Но радио эфир не был спокойным и пяти минут:
— 310, Казанке, принимай снятие, посёлок Зональный, улица Красная, 14, снятие. — прозвучало из дежурки ОВО.
— Казанка, что по квартире Лыткина, которую я охраняю? — тут же ответил старший десятки.
— Хозорган не отвечает, оставляй третьего, а сам дуй в Зональный. — распорядился дежурный.
— Принято. Выдвигаюсь в посёлок Зональный, улица Красная, 14, с Лыткина, 2. — доложил старший 310-того.
— 305-тый, Казанке? — позвал дежурный уже нас.
— С-сука. — выдохнул Лаечко, но в рацию сказал: — Слушаю.
— Перекрывай квадрат 310-того.
— Принято. — ответил Лаечко и посмотрел на Диму.
Водитель кивнул и свернул в сторону Нахимова.
— Пацаны, — проговорил я, подпрыгивая на заднем сидении из-за ямы в которое попало колесо, — У десятки третий не вооружён, и даже не аттестован.
— Это не наша проблема, а дежурного. — пробурчал старший. — Да и что может случиться с парнем в бронежилете, каске и со спецсредствами?
— Последний раз, когда я это слышал, Слава хозоргана носом в пол ткнул. — хохотнул Дима.
— Одна женщина, с которой я вчера проводил вечер, говорила, что если человек агрессивен к миру, то мир агрессивен к человеку. Славе просто расслабиться надо… — резюмировал старший.
— Судя по тому, как расслабляешься ты, вселенная нам даст сегодня прикурить. — тоже пошутил я.
— «Даст прикурить». — покачал головой Лаечко. — Тебе что, пятьдесят? Кто так говорит вообще?
— Всем постам и экипажам, принимаем ориентировку! — вдруг выдал Курган.
И я достал служебную книжку и ручку, смотря на водителя и старшего; водитель рулил, а старший бдил за обстановкой.
«Почему они не пишут? А…» — подумал я, и ответ пришёл в качестве версии: в какой-то момент Лаечко даст мне служебную книжку свою и водителя, сказав: «Слав, запиши не в службу, а в дружбу, раз не занят, а мы более важными делами займёмся». С одной стороны, каждый в свою книжку должен сам писать, с другой — у водителя и старшего обязанностей и правда больше, чем у третьего группы. Вообще складывалось ощущение, что третий ГЗ чуть нужнее, чем кинологическая собака: он и броню подаст на снятие, он и жулика поймает, он и на посту постоит. А старший на то и старший, чтобы руководить. Это как в армии: первый год ты шуршишь, а во второй год шуршат на тебя; тут главное — рамки дозволенного очертить, чтоб деды не охеревали. В боевых офицерских коллективах, конечно, всё обговорено заранее, кто чем занят даже в рамках быта; к примеру, воду в Чечне мы носили по графику, и всё равно, что я был старший.
