— Я, конечно, понимаю, что вас, Юрий Александрович, в разведке еще и не такому учили, но зачем же таким опасным приемам обучать своего малолетнего сына? — В голосе участкового прозвучало искреннее удивление.

— Чтобы умел дать отпор всякой шпане! — разгорячившись, ответил отец. — А вы что хотели, Роман Евгеньевич, чтобы у меня сейчас Егор в больнице с отбитыми почками, сломанным носом и переломами лежал? Я, товарищ участковый, вам прямо и откровенно хочу заявить, что горжусь поступком своего сына! Вы же сами прекрасно знаете, что этот Никитин стоит на учете в вашем ведомстве, а Орешкин везде с ним таскается и тем самым жизнь свою губит. Родители-то у него неплохие. Отец — на лесозаводе мастером трудится, мать рядом в магазине работает. Вот может после этого они мозги-то ему и вправят, что не стоит с этим хулиганом Никитиным общаться. Ну и, если уж как следует разобраться, то, может быть, мой сын этому Орешкину еще и услугу сделал, заставил, так сказать, задуматься, что не все так гладко складывается на преступной дорожке. Да к тому же не дал ему стать соучастником преступления. Ведь это уже не просто случайное одиночное нападение, тут налицо действие группы лиц по предварительному сговору. Я это дело так не оставлю, можете не сомневаться! — строго глядя на участкового, подытожил отец.

— Ну что же вы так горячитесь, Юрий Александрович, — примирительно ответил Роман Евгеньевич. — Никто и ни в чем вашего сына пока не обвиняет. Вы и меня поймите. Я просто выполняю свою работу. Поступило заявление от потерпевшего. И мне надо выяснить все обстоятельства произошедшего.

— Значит родители Орешкина подали официальное заявление в милицию? — гневно проговорил отец. — Тогда и я напишу ответное!

— Пап, не надо! — прервал я отца. — После этого со мной друзья общаться перестанут. У нас так не принято.

Отец удивленно воззрился на меня, а потом, когда до него, наконец, дошел смысл моих слов, он ответил:

— Ну, хорошо! Тогда я пойду к отцу этого Орешкина и поговорю с ним по-мужски! — И он раздраженно ударил кулаком по ладони.

Участковый нервно сглотнул и попытался успокоить отца:

— Не надо ни с кем говорить, Юрий Александрович. Я опрошу всех свидетелей и, если версия вашего сына подтвердится, то сам побеседую с родителями пострадавшего. Уверен, что когда они узнают правду, то сами заберут заявление.

— Точно поговорите, Роман Евгеньевич? — с подозрением взглянув на участкового, спросил отец.

— Даю вам честное партийное слово, Юрий Александрович, — твердым голосом ответил милиционер. — А теперь прошу меня извинить, мне пора. Надо еще по нескольким адресам пробежаться.

— А что с Димкой-то? — с деланным испугом в голосе спросил я.

Мне важно было знать, не получил ли он дополнительных травм, которые тоже легко могли списать на меня. Я знал подлость Никитина и предполагал, что тот мог свалить на Орешкина вину за свой позорный проигрыш и устроить своему товарищу хорошую взбучку.

Участковый посмотрел на меня, раздумывая, стоит ли отвечать на мой вопрос. Но увидев хмурое и вопросительное лицо моего отца, сразу заговорил:

— Ушиб паховой области и перелом носа.

Так я и знал, что этот урод Никитин даже друга своего не пожалеет. Похоже, у него совсем крыша поехала.

— В нос я ему не бил, — глядя прямо в глаза участковому, заявил я. — Когда он убегал, нос у него был целый. Насчет паха — не отрицаю, но не нос, — уверенно повторил я.

— Зафиксируйте это там у себя в блокноте, Роман Евгеньевич, — тут же подключился отец. — Похоже, что Никитин отдубасил своего дружка после позорного бегства. — И на лице отца заиграла злорадная улыбка.

Участковый согласно кивнул и, достав блокнот, сделал еще пару пометок.

Я удивленно посмотрел на отца. В этот момент я увидел его совсем с другой стороны. Меня шокировало то обстоятельство, что он, всегда такой безучастный и равнодушный, принимал сейчас деятельное участие в моей защите и был всецело на моей стороне. В нем произошла просто невероятная перемена. И эта перемена мне очень понравилась.

Когда за участковым закрылась дверь, отец повернулся ко мне. Мать при этом, опасливо поглядывая на супруга, загородила меня от него.

— Юра, успокойся, — дрогнувшим голосом произнесла она.

Но отец и не собирался злиться. На его лице неожиданно заиграла довольная улыбка. Он легонько отодвинул мать и протянул мне руку.

— Молодец, Егорка! — весело сказал он, крепко пожимая мне руку. — Так им и надо! Настоящим мужиком растешь! Весь в отца!

Глава 13

— А чем ты их так отделал? Обычным болтом, говоришь? — с любопытством спросил отец.

— Ну да. У дяди Бори попросил.

— Ты его на самом деле выбросил? — отец хитро посмотрел на меня.

— Может и не выбросил, — иронично улыбнулся я.

Батя, сразу все поняв, улыбнулся в ответ.

— А показать можешь?

Я кивнул, сбегал в комнату за болтом и принес его отцу. Тот с любопытством осмотрел мое импровизированное орудие самообороны и удивленно качнул головой.

— Умно! Ничего не скажешь.

Отец понес болт к себе в комнату. Я настороженно последовал за ним. Батя достал из ящика штангенциркуль, замерил со всех сторон болт, что-то записал на обрывке бумажки и только после этого вернул мне мое оружие.

— Это я так, для себя, — уклончиво ответил он, показав на свои записи.

Я вышел из комнаты отца и только в этот момент понял, что чертовски проголодался. Впереди меня ждала плановая воскресная уборка, а перед ней нужно было как следует подкрепиться. Но для начала следовало выполнить хотя бы простейший комплекс физических упражнений на силу и растяжку.

Понимая, что могу больше не прятать свой импровизированный куботан, я положил его на тумбочку, которая стояла под зеркалом в прихожей, а сам отправился в большую комнату делать зарядку.

Я уже давно выработал для себя несколько эффективных комплексов упражнений и сейчас решил начать с самого простого. Сначала хорошенько разогрел мышцы, после этого сделал растяжку и перешел к силовому блоку.

В конце тренировки я неожиданно заметил, как из прихожей быстро выглянула мать, а через полминуты они появились уже с отцом.

— Егор, с тобой точно все в порядке? — с беспокойством спросила мама. — Ты