Взгляд его, нарочито жалостливый, казалось, звенел стёклышком, вместе с голосом.

— Спокойнее, брат, спокойнее, — Владимир положил руку Михаилу на плечо. — Сударь наш Мигель, конечно, мошенник отъявленный, шаромыжник, прощелыга и так далее, но сейчас этот плут дело говорит. Не стоило нам пытаться Ловкача сразу — в садок. А ты, Мигель, нос не задирай. Не то враз без ноздрей останешься. И ещё без кое-чего.

Михаил нервно стряхнул пепел с пахитоски.

— Да-да. И смотри, никому ни слова!..

— Да будто бы я не понимаю, ваши светлости? — принялся поспешно кланяться Мигель. — Да неужель же я…

— Хватит, — оборвал Куракин-старший. — Говори, Мигель, что сказать пришёл. Значит, совсем другим Ловкач сделался? Не тот, что прежде?

— Истинно так, ваша светлость, — Мигель позволил себе лёгкую улыбку. — Совсем не тот. Куда больше не тот, что изначально казалось. И потому трогать его поперву надо осторожно. Сначала понять, что он такое. А потом уж решать: бить ли пулей в лоб, по месту ли брать или…

— Или?

— Или приручать, ваша светлость. Осторожно. Очень осторожно.

— Осторожно… — Владимир задумчиво покрутил пенсне в пальцах. — Хорошо. Будь по-твоему, Мигель. Но уж коли подведёшь ты нас — то и не обижайся.

— Да когда ж я подводил? — Мигель изобразил простодушие. — Для начала Ловкача теперь сыскать надо. Пронаблюдать за ним — чего удумает, что воплотит, куда пойдёт, с кем встретится. Он погоню-то, ваши светлости, со следа сбил — вот и пусть думает, что его совсем потеряли. Осторожности поубавится. Из логова вылезет. И… думаю я, простые-то соглядатаи лучше справятся.

Князья переглянулись. Владимир кивнул брату, тот кивнул в ответ.

— Ладно, — сухо бросил старший. — Ищи Ловкача. Да, кстати. Ты, помнится, девку для него добыть хотел. Как, добыл?

— Никак нет, ваша светлость! Разборчив больно оказался. Одну к нему подвёл — нос воротит!

Мигель соврал без малейших колебаний. Если своих заслуг нет — не стесняйся их изобрести. Только с умом, конечно.

— Разборчив, хм? Интересно… Кстати, а старикан Шуйский-то что?

Последняя фраза прозвучала совершенно, вроде бы, невинно, но Мигель разом взмок.

— А что ж он. Тоже велел мне девку Ловкачу подсунуть, да фигуристую сыщи, мол, говорит.

Братья ухмыльнулись.

— Ладно, братец. Ступай, дело делай да будь настороже. Теперь Ловкач этот — наш приоритет. Сыщи его, коль такой умный. Денег мы тебе в прошлый раз дали, должно хватить. Отыщешь — наградим щедро. Ты нас знаешь.

Мигель знал. Он поклонился, молча отступая к двери и улыбаясь самым уголком губ — как всегда улыбаются те, кто работает сразу на две стороны.

Дверь за Мигелем мягко прикрылась, и в гостиной снова остались только два брата. Электрический свет от хрустальной люстры мерцал, отражаясь в лакированных панелях.

Владимир Александрович снял пенсне, протёр его замшей и тихо сказал:

— Скользкий тип. Но полезный.

— Полезный, — отозвался Михаил, стряхнув пепел в фарфоровую чашу. — Только вот доверять ему нельзя. Глаза у него бегают, улыбка приторная… Сегодня он нам поёт, завтра Шуйскому.

— Уже поёт, — спокойно заметил старший брат. — Не думай, что я не знаю. У старого князя уши длинные, слушает и слышит отлично, молодым на зависть. Но это не беда. Пусть пока поёт обоим. Важно, что нам он вести первым приносит.

Михаил нахмурился:

— Ты уверен? А если он нас за нос водит?

— Уверен. У Шуйского тоже наши люди есть. А коли за нос водит… тогда он умрёт, — просто сказал Владимир, надев пенсне обратно. — Но пока — пусть живёт.

Он поднялся, прошёлся по мягкому ковру, продолжая:

— С Ловкачом придётся быть осторожнее. Мигель прав. Он не тот, что был. Даже если это всё ещё одно и то же тело, воля там другая. И сила… иная.

— Ты думаешь — всё-таки из Старших? — Михаил понизил голос.

— Я думаю — ещё не ясно. Но если так… тогда нам выпадет честь первыми взять его под руку.

— Или убрать, — пробормотал младший.

Владимир усмехнулся уголком губ:

— Убрать всегда успеем. Старший или не Старший, любой падает от пули в нужное время и в нужном месте. Но если он из тех, кто стоит выше… представь только, что будет, когда мы его на цепи приведём.

Михаил на миг задумался, и в глазах его вспыхнул огонь.

— Мы обойдём Шуйского, — сказал он. — И Рюриковичей тоже.

— Именно, — старший брат вновь сел в кресло, поднёс рюмку коньяка к свету. — И тогда над-клан наш будет первым.

Они чокнулись.

— А насчёт девки старик Шуйский прав, — Владимир пригубил янтарную жидкость.

Михаил усмехнулся, манерно стряхивая пепел:

— Ха. Старые методы. Думает, можно в сети поймать тем, чем ловили ещё при Иване Васильевиче.

— Старые методы порой не хуже новых работают, — Владимир наставительно поднял палец. — Только подать надо правильно.

— Подать… — Михаил затянулся пахитоской. — Вот ты серьёзно считаешь, что этакий тип поведётся на юбку? Если он и вправду изменился, как Мигель говорит. И, если, опять же, Мигелю верить — одна уже пробовала.

— Значит, — задумчиво сказал Владимир, — надо не юбку, а лицо. Историю. Женщину с легендой. Чтобы он сам захотел поверить.

— Хм… — Михаил подался вперёд. — Скажем, воспитанница пансиона, с лёгким налётом таинственности? Или, напротив, простая девица с Сенной, но «с душой»?

— С душой… — Владимир хмыкнул. — С душой работают актёры, брат. А нам нужна фигура. Настоящая, живая. Чтобы и в постели, и за столом была убедительна.

— Значит, надо искать среди наших… — Михаил прищурился. — У Голицыных хватает полукровок с театральными задатками. Попросим, так пришлют.

— Попросим, — кивнул Владимир. — Но выбирать будем сами. Девка должна быть не только фигуристая, но и умная. Чтобы не спалилась.

Они переглянулись, и в глазах обоих сверкнул одинаковый холодный азарт.

— Хорошо, — сказал Михаил, откинувшись в кресле. — Пусть старый Шуйский мечтает о фигуристой. Мы же подберём такую, что и фигурой возьмёт, и умом.

Владимир снова поднял бокал.

— За то, чтобы Ловкач запутался в сетях. И не заметил, чьи