Довольный сложившимся бардаком, я походкой от бедра прошёл к окончанию тормозного пути Наталис Син Сауреаль с животрепещущим вопросом:

— Какие пятнадцать процентов, милая?

Через секунду я уже летел туда, откуда пришёл, имея слегка удивленный вид и вспоминая, что, несмотря на заранее наложенный магический щит и идеальное чувство тела, созданного начинающим, но богом, являюсь гомункулом, у которого волшебной силы Шайн наплакал. А он, чтобы вы понимали, плачет мало, да и то — только когда ржёт в истерике, прямо как сейчас.

О, и он летит. Вот что значит — разгневанная женщина!

Лежа на спине, я с некоторой меланхолией пронаблюдал за летящей самостоятельно курицей, с хохотом выполняющей фигуры высшего воздушного пилотажа, пока полностью поехавшая по причине злости эльфийка садила по ней чуть ли не боевыми заклинаниями. На фоне жалобно просящего расколдовать его быка. Всё-таки, есть что-то в наших с ней отношениях. Стресс снимается превосходно. Жаль, конечно, что эльфийки не рассматривают людей в качестве половых партнеров, но это так, жадность дорвавшегося мужика. Ну куда мне её, у меня полный дом бабов! Был. Теперь нет ни одной, если не считать десяток суккуб, муштруемых Зеленым Рыцарем.

Интересно, можно ли их считать в суперпозиции?

— Молись, гад! — надо мной воздвиглась чумазая и злая женщина, — Моё терпение кончилось! Теперь кончится и твоя трижды никчемная жизнь!!

— Наталис? — тихо и спокойно спросил я, — А хочешь посетить далекую экзотическую жаркую страну, и там поработать моей заместительницей в одном чрезвычайно доходном предприятии?

Наверное, я уже могу писать книгу: «Как приручить эльфийку». Или защитить диссертацию. Интересно, Эфирноэбаэль Зис Овершналь вернется? Он точно может выписать мне диплом. Если ты зовешь женщину на сказочное Бали — тебе автоматом прощаются все грехи и даже немного больше. Ну, до тех пор, пока вы оттуда не приедете. Наталис Син Сауреаль была раздавлена как личность, поглощена перспективами, стала открыта к предложениям… ну просто прелесть, чего уж там.

Хм, кто не видел курицу, вцепившуюся когтями в дерево и пытающуюся аплодировать крыльями — тот и не жил вовсе.

Это была последняя часть моего плана по передачи соли султанскому принцу. Точнее, первой фазы, внедрения. Чтобы развязать мне руки, требовался кто-то, кто будет меня представлять время от времени. Выбор кандидатур был невелик. Из наиболее перспективных мне виделся толстенький и маленький барон Ходрих Бруствуд, как ответственный и неплохо разбирающийся в людях человек, но ему, увы, страшно не хватало гибкости. Профессиональная деформация бывшего королевского казначея была чересчур велика для такого деликатного дела, а его способность к самозащите, в случае чего — плачевно низка. Кроме этого, в окружении моей «охраны» Ходрих бы заработал себе импотенцию или чего похуже.

Следующей кандидатурой я рассмотрел Мойру Эпплблум, но отказался еще быстрее. Эта женщина с рождения пользовалась магией, а практического опыта не имела вообще, в принципе, так что спалилась бы как миленькая. К тому же, Мойра была человеческой женщиной, а в глазах пиджахцев это был далеко не самый высокий статус. По тем же причинам отмелся и Озз, там вообще всё было печально. Колдуны Конклава? Нет. Слишком стары и волшебны. Астольфо? Слишком молод, слишком наивен, слишком Астольфо.

Разумеется, Наталис не была и не могла быть идеальной кандидатурой, но она была эльфийкой, на лбу которой не написано, что она ученица мудреца и хорошо владеет магией. Таких эльфов в мир не выпускают, ушастым самим мало. Следовательно, недостаток опыта она могла покрыть врожденной эльфийской надменностью, а уж с самообороной, моими стараниями, у остроухой перворожденной было все великолепно.

А еще она стояла прямо тут, вся такая согласная на авантюру, что становилось даже страшно за то будущее, что ждёт мир, когда эта натура повзрослеет достаточно, чтобы покинуть свой маленький уютный лесок с курицами и древовидной полынью.

Так что я, взяв доверчивую эльфийку в свои нежные крепкие руки, вскоре передал её барону Бруствуду на первичное обучение манерам и межнациональной дипломатии, взамен получив его сына, одну штуку. С этим товарищем мы первым делом отправились на инспекцию сэра Зеленого Рыцаря, занятого тренировкой моих будущих телохранительниц. Вид сэр имел не очень свежий, тоски бы в его глазах хватило на три женских монастыря, в которые только что приезжал Леонтьев и пел про любовь в своих кожаных штанах. Тем не менее, дело шло, дело спорилось, боевые суккубы ходили строем и коробочкой, но от вида их виляющих задниц походка Астольфо стала напряженной и вразвалку. Похлопав бедолагу по плечу, я повел его на стрелку с драконом.

И кота с собой захватил.

Хадузабраз, ожидающий нас, буквально разрывался от противоречивых чувств. С одной стороны, этот зеленый молодой дракон смотрел на нас как на говно, явно желая, чтобы мы сдохли, а с другой — изнывал от нетерпения, страха и предвкушения. Хвост у крылатой рептилии закручивался колечками, лапы нервно перебирали на месте, глаза бегали по сторонам… в общем, Безобраз всем своим видом мне кричал о том, что он тут сидит не с пустыми лапами, а с наводкой.

Но, конечно, тварюга решила сначала покочевряжиться, отблескивая неумелым пафосом и ломкой гордыней. Недолго, так как из-за спин внимательно слушающих теряющего берега Безобраза нас на суровых понтах вышел Шайн, отсвечивая каким-то колдунством на всю округу.

— Слышь, зеленый летающий половой орган! — мявкнул пятикилограммовый кот на четырехтонного дракона, — Умерь своё кряхтение или я сверну набок твоё щебеталище!

Дракон подавился воздухом. Астольфо поперхнулся слюной. Я закашлялся чисто за компанию.

Сцена дальше из шоковой стала трагикомической, потому что Хадузабраз и Шайн начали банально лаяться, осыпая друг друга оскорблениями. На этом поле боя ящер бесславно вдул многоопытному фамильяру, от чего попытался обидеться, но я парой фраз, жестов и грязных намеков, навел его на конструктив. Улегшись пузом на камни, Безобраз принялся за свой рассказ.

— Розвуальд, — рассказывал он нам о нашей будущей кровавой жертве, убитой подлым способом, — Он живет в горах Милитопоры. Очень злобный и жестокий тип, но не старый, а просто добычливый, так что лишь немного крупнее меня. Его никто не любит и все боятся, так что, если он подохнет — никому не будет дела. Совсем никому.

Оный Розвуальд, как пришлось вытягивать из нашего ящера чуть ли не клещами, был тем еще гопником. Обладая великолепным нюхом, он находил расположенные поблизости от поверхности драгоценные руды, а затем ставил около найденного места свою метку, знак. Когда другой дракон прилетал