— Мы тут выяснили, что можно поменяться местами в комнатах, — сказал Кошкин. — За определённую плату комендант переселит вас с господином Жеребцовым. У нас как раз два простолюдина живут. Они пусть в вашу комнату идут, а вы — в нашу. Всё лучше в дворянском обществе находиться, нежели с чернью. А то сами видите, какие тут порядки. Мало того что нас ни во что не ставят, так ещё и селят со всяким отребьем.

Было понятно, что дворяне хотели держаться со своими. Но я не имел никакого интереса переселяться, а тем более платить за это. Мы с соседями по комнате нашли общий язык, меня они вполне устраивали, а сословных предрассудков я не имел.

— Благодарю за предложение, но я не понимаю, зачем мне переезжать. Эти двое мне совершенно не мешают, — сказал я, как есть.

Рейнгардт и Кошкин переглянулись.

— Послушайте, господин Ушаков, — заговорил Рейнгард, который стоял рядом, скрестив руки на груди. — Мы видим, что вы и на переменах, и на тренировках постоянно общаетесь с мещанами из вашей комнаты, и нам кажется это странным. Вы как будто дружите с ними.

— И что в этом странного?

— Как может дворянин водить дружбу с мещанином? Их предназначение — служить нам, и нельзя в общении делать их равными себе. К тому же у них ужасные манеры. Неужели вас это не коробит?

— Скажем так, мы нашли общий язык. Не вижу в этом ничего дурного. Некоторые из тех, с кем мы учимся, сами могут получить в скором времени дворянство.

— Только личное, — поморщился Рейнгардт. — Это ничего не значит. Табельный дворянин никогда не будет равен дворянину по крови.

— Тогда должен извиниться, господа, но, наверное, я плохо воспитан, потому что, честно сказать, мне всё равно.

Парни снова переглянулись.

— Простите, а вы, случаем, не из народников будете? — поинтересовался Рейнгардт.

— Из кого? Это ещё кто такие?

— Помилуйте. Неужели, не слышали? А по суждениям очень похожи. Тоже сословия презираете, с простолюдинами якшаетесь. Воистину народник.

— Господа, этот разговор становится утомительным. Можете называть меня как хотите, но я дал ответ и менять своё решение не собираюсь. Ещё вопросы есть?

— Не имеем больше вопросов, — холодно ответил Рейнгардт.

Ну вот, меня уже и в народники какие-то записали. Я понятия не имел о местных субкультурах и подпольных движениях: Вячеслав с ними ни разу в жизни не сталкивался. Наверное, неплохо было бы разобраться. Хотя бы буду понимать, о чём молодёжь толкует.

Тем не менее моя позиция оставалась неизменной. Манипуляции и давление следовало пресекать на корню, и неважно, от кого они исходит: от начальства или от сверстников.

В другом месте, возможно, выгоднее было бы наладить отношения с аристократией, но тут, скорее всего, это не имело значения: в школе не учились дети богатых и влиятельных дворян, поэтому не стоило гнаться за их расположением и дружбой. Да и вообще не привык я пресмыкаться перед кем бы то ни было.

В этих раздумьях я добрался до общежития, переоделся в ученическую форму и отправился в столовую. Спускался по лестнице, когда услышал внизу грохот и возмущённые крики. Прибавил шаг. Зайдя в помещение, увидел следующую картину. Рядом с одним из длинных столов стояли Аркадий и Вася. У Аркадия китель был облит супом, на полу валялись поднос и разбитые тарелки. Вокруг моих соседей столпился десяток учащихся с явно недобрыми намерениями. Ещё и ни одного наставника, как назло, поблизости не было, хотя обычно они так и вьются рядом со скоплениями учеников.

— Ты сейчас получишь у меня, понял? — злился Аркадий.

— Да? Ну давай, попробуй, — отвечал ему невысокий паренёк с большой коротко стриженной головой и шрамом на всё лицо. — Силёнок-то хватит?

— Так, стоп! Что здесь происходит? — я быстрым шагом подошёл к компании.

Глава 8

Едва я подошёл, все десять учащихся, окруживших Аркадия, обернулись.

— А ты кто? — спросила малый со шрамом.

— Неважно. Какие-то проблемы?

— Это хозяин ихний, — сказал стоящий рядом толстяк. — Барчук своих холуев защищать пришёл.

— Ах, вот в чём дело? Простите, вашбродь, не признали, — ехидно произнёс парень со шрамом. — Ваши холуи тут свинство разводят. Этот вон опрокинул поднос с едой, а на меня взъелся. Дескать я ему…

Он не успел договорить, поскольку Аркадий вышел из себя и схватил задиру за китель.

— Что ты сказал? Кого холуем назвал, морда свинская? Я тебе…

— Стоять! — рявкнул я, вклинившись между ссорящимися, расцепил их и растолкал в разные стороны. — Прекратить!

— А вы что это, вашбродь, распоряжаться тут вздумали? — возмутился парень со шрамом.

— А ну, разойдись! — басовито рявкнул кто-то позади нас. — Что здесь происходит? Какая группа? Фамилии?

Все обернулись. Перед нами стоял толстый наставник с усиками. На его красной щекастой физиономии было написано злое торжество — он словно радовался, что сможет кого-то наказать. Я его видел пару раз, но не знал, какую группу он курирует.

Звук заревевшей совсем близко сирены не дал мне ответить. Все вздрогнули от неожиданности, и даже наставник переменился в лице.

— Нергал меня побери! Прорыв, что ли? — пробормотал он. — Так, с вами потом разберёмся, — кинул он нам и побежал в другой конец столовой, выкрикивая: — Группа два «А», всем собраться!

Парни стояли, ошалело глядя друг на друга и забыв про недавнюю ссору. А из соседнего помещения, где находился обеденный зал для персонала и преподавателей, выбежали наставники. Среди них был Барашкин, имевший весьма встревоженный вид.

— Господа, объявлена тревога. Группа один «В»! Все сюда! — гаркнул он, стараясь перекричать остальных наставников, созывающих своих подопечных.

— Ракшасы напали? — спросил кто-то из учеников.

— Разговоры — потом. Группа один «В»! Собираемся!

В зале возникла неразбериха. Наставники выкрикивали названия своих групп, учащиеся суетились, кто-то побежал к выходу. Наша группа почти вся находилась в этот момент в столовой, и мы быстро собрались вокруг Барашкина. Тот подождал, пока две другие группы покинут помещение, и тоже вывел нас из подвала, и мы отправились в спортзал.

В большом крытом помещении, где у нас ещё не было ни одного занятия, собрались все. От множества мундиров зеленело в глазах. Сюда приводили как мужские группы, так и женские, и вскоре зал оказался полон.

Я же всё думал о том, что творится снаружи. Произошёл так называемый выплеск — прорыв ракшасов в наш мир. Такое