Ее спина содрогнулась, из груди вырвался придушенный всхлип. Остановившись посреди улицы, она закрыла лицо ладонями и погрузилась в свое горе.
Снег кружился в воздухе, оседая на наших меховых шапках, путаясь в длинных волосах, собираясь погонами на плечах моей шубки и Люсильдиного худого пальто.
— Люсиль, пожалуйста, не плачь. Граф Марцелл вовсе не монстр.
— Он каждый год требует себе новую жертву, — шепнула бедняжка в свои ладони. — Что он с ними делает? Говорят, жрет. Вместе с костями. А перед этим, — она тихонько завыла. — А перед этим насильничает.
Я вспомнила красивые голубые глаза Реймона Марцелла, добрые лучики морщин, разбегающиеся от его век, когда он улыбался в свой черный платок-маску. Его вежливость, обходительность. Его искреннюю готовность помогать девицам, попавшим в беду. Вспомнила, и мне стали до омерзения противны все эти злые сплетни о хозяине Блэквуда.
— Не надо так о нем говорить. Он этого не заслуживает. Никого Его Сиятельство не съел и не снасильничал, — я скривилась.
— Тридцать лет ему отдают девиц. Зачем? Куда они исчезают? — Люсиль недоверчиво смотрела на меня сквозь разведенные пальцы.
— Он помогает им устраивать свою жизнь.
— Граф? Мужчина? Помогает молодым девушкам? Просто так? По доброте душевной? — Взгляд Люсиль стал еще более подозрительным.
— И мне помог. Смотри, — я развела руки в стороны, показывая, что жива и невредима, румяна и хорошо одета. — Я работаю у Реймона Марцелла, и никто меня не обижает. Нравится моя шубка? Я купила ее за свое жалование. Десять золотых в месяц.
У Люсиль отвисла челюсть.
— И у тебя такая будет. Хочешь?
При взгляде на мое короткое белое манто глаза девушки заблестели, она облизала губы, но тут же тряхнула головой, одергивая себя.
— Ни разу за все эти тридцать лет никто не видел Его Сиятельство в городе. Он не покидает свой замок на холме. Почему? Это странно.
— Затворник не равно чудовище.
Мои слова Люсиль не убедили. Сверкая глазами, она ждала от меня более внятного объяснения, и я решила слукавить.
— Его Сиятельство тяжело болен. Болезнь приковала его к дому. Все остальное — нелепые слухи, которые распускают недоброжелатели.
Люсиль молчала. Я видела, что она хочет мне поверить. В конце концов, выбор у нее и правда был небогатый. Либо ублажать мерзких пьянчуг из «Фляги», либо вернуться к отцу, для которого палка — лучший и единственный метод воспитания, и все равно в итоге оказаться в борделе. Еще можно было стать бездомной и ночевать под мостом, но зимой, в мороз — это прямой путь в могилу. Все это Люсиль понимала и решила рискнуть.
— Хорошо, — кивнула она после долгой паузы. — Я согласна.
* * *
Было уже поздно, но перед тем как вернуться в замок, я все же заглянула в ателье, чтобы забрать брючный костюм. Успела к самому закрытию. Старушка портниха уже натягивала на себя пальто. Еще немного — и я бы наткнулась на запертую дверь.
— Ах, это вы, — хозяйка лавки взглянула на меня сквозь круглое стеклышко монокля. — А я все жду и жду, а вас все нет и нет. Думала, уже и не придете. — Она с интересом покосилась на мою спутницу, нерешительно замершую на пороге. — Ну проходите. Проходите в примерочную. Хочу на это взглянуть.
И она с явным воодушевлением достала из-под прилавка мой заказ.
Я опасалась, что костюм плохо сядет и будет слишком напоминать мужской. Боялась излишне широких, мужеподобных плеч и «мешка» в районе паха, но старая портниха отлично знала свою работу. Глядя на себя в зеркале, я чувствовала, как горячей волной меня захлестывает восторг.
Сюртук был глубокого синего цвета и напоминал короткое ассиметричное платье, которое дополняли узкие черные штаны. Ткань мягко облегала талию, а от пояса расходилась в стороны, подобно юбке. Спереди полы пиджака были короче и целомудренно прикрывали пах, а сзади — достигали середины бедра. Грудь украшали два ряда серебристых пуговиц.
Костюм получился женственным, элегантным, удобным и тем не менее нарядным. Он не выглядел чужеродно, в нем чувствовался дух времени. Я поняла, почему глаза швеи так блестят: вместе мы открыли новое слово в мире моды.
— Я боялась, что это будет смотреться нелепо или неприлично, — портниха покачала головой. — Но вышло смело, даже дерзко, необычно, но отнюдь не вульгарно и не смешно.
Я не могла с ней не согласиться.
В зеркале я заметила, что Люсиль уставилась на меня с открытым ртом.
Любопытно, а как будет смотреть на меня Реймон Марцелл?
* * *
После примерки я ощупала промокшие чулки. Как же не хотелось снова в них облачаться! Влажная ткань будет неприятно холодить кожу. Я замерзну. Да и подол длинного платья весь в уличной грязи, на юбке после побега из таверны темнеют пятна. Неопрятный вид, недостойный леди. Решено! Остаюсь в обновке.
— Уже поздно, — хозяйка обходила магазин, гася огонь в лампах. Мою старую одежду она завернула в холщовую ткань и перевязала бечевкой. — Не вижу за окнами экипажа. О чем думают ваши мужья? Отпускают молодых красивых девушек в одиночестве бродить по темному городу. Знают ли они, сколько в такое время на улице карманников? А грабителей? Ночью из своих нор вылезает всякий сброд. Можно кого угодно встретить. Даже убийцу!
Стеклышко монокля зловеще блеснуло. Впечатлительная Люсиль ойкнула и тревожно покосилась в окно. Улица за ним тонула в чернильном мраке. Только снег спасал, сверкая под звездами.
— У нас нет мужей, — улыбнулась я, и старая портниха неодобрительно поцокала языком. Затем оглядела нас и снова поцокала. Чудилось, еще немного — и она выскажется: «Столько лет, а до сих пор в девках? Ай-яй-яй. А деточек когда? Часики тикают».
Но сказала она другое:
— Не представляю, куда смотрят ваши отцы. Отпускать молоденьких дочерей в одиноче…
Она осеклась и резко повернулась к нам, держа в руках последнюю горящую лампу. Внутри плафона трепетало пламя и таинственно подсвечивало лицо швеи снизу.
— Но как же вы доберетесь домой? Не пешком ведь?
Люсиль перевела на меня беспокойный взгляд и зябко поежилась. Действительно, как?
— Наверное, нам надо нанять экипаж.
— Да где же вы найдете экипаж на ночь глядя? — старушка всплеснула руками. — Вот что. Я попрошу своего кучера подвезти вас, куда надо. Так и сделаем.
Сердобольная портниха и правда одолжила нам слугу. Дряхлый дед, глухой на одной ухо и с деревяшкой вместо левой ноги, доставил нас до границы леса.
— Уверены, что вам сюда? — спросил он, оглядываясь по сторонам.
Вдоль дороги, и с одного, и с другого бока, мрачной стеной тянулись вековые ели под снегом.
— Леди Мэри, вы уверены? — повторила за кучером Люсиль дрожащим голосом. С большой неохотой она покинула кузов кареты и вышла на трескучий мороз.
— Большое спасибо, мистер. Вы нас очень выручили. Да, мы приехали, — сказала я.
Ветер принес из-за деревьев далекий слаженный вой. Волки.
— Мамочки, — прижалась ко мне Люсиль.
— Ну смотрите, — покачал головой старец на облучке. — Здешние леса кишат зверьем. Будьте осторожны.
Он тронул поводья. В ночной тишине раздался стрекот вращающихся колес. Карета медленно удалялась. Люсиль провожала ее тоскливым взглядом. Вместе мы наблюдали, как черный силуэт экипажа тонет в белесой дымке, что поднимается от заснеженной дороги.
— Только не говорите, что мы пойдем до замка пешком, — шепнула моя спутница, судорожно цепляясь за мою шубку.
— Надеюсь, нет, — ответила я таким же сдавленным шепотом, а потом добавила в сторону: — Лунет? Эй, Лунет?
— Кого это вы зовете, леди?
Птица не откликалась. Я уже начала нервничать, как вдруг высокие елки затряслись, роняя на землю снег. Послышался странный звук. Как будто влажное покрывало хлопало на ветру.
— Что это? — захныкала Люсиль, прячась за моей спиной. — Вы тоже это слышите? — Она до боли сжала мое плечо.
Я уже знала, что увижу с минуты на минуту.
