Короче говоря, батя не филонит, он занят важным делом.

Мы же с Илинь начнем… Та-дам: учить русский.

А кем её записали в официальном контракте? Воспитателем и персональным репетитором по русскому языку. Шу чуток в осадок выпала, когда ей обозначили круг обязанностей.

Но кто бы её спрашивал? В резюме указано: знание русского. Изволь соответствовать.

Так-то ничего, если она дальше алфавита, простейших фраз и «базы» по грамматике не сможет мне дать. Мне же главное — легализовать знание языка. На том уровне: сгоряча что-то вырвалось — надо обосновать.

Илинь и из садика меня забирать будет теперь. Как воспитатель. Пока мама с дядей Цзялэ ждут в машине. И всамделишно станет отвозить на дополнительные занятия.

Так можно, если родители заранее предоставили садику данные по человеку. Того же Гао почти всегда забирает «помощник» его отца. Тоже, надо думать, как и моя Шу, прошедший специальную подготовку. Всё же не к простому ребятенку, а к маленькому наследнику приставлен.

Шу начала с алфавита. А-б-в-г-д и так далее. Родненькие мои! Как я по вам соскучилась!

Поразилась «скорости усвоения». Раз эдак… тридцать? Или больше? Эта ворона сбилась со счета.

— Когда я учила язык, наш учитель велел выбрать русские имена, — под конец урока высказала Шу Илинь. — В дальнейшем он обращался к нам только по нашим русским именам.

— О, и как называли тебя, учитель Шу? — загорелась любопытством я.

— Елена, — ответила почти без акцента Шу.

— Красиво.

— Теперь моя очередь предложить тебе выбрать имя для уроков, — она пролистала тетрадь с записями от руки. — Я прочту, а ты повтори то имя, которое тебе понравится.

«Нет нужды», — горело на устах. — «Можешь звать меня — Кира».

Я прикусила язык. Стерпела. Шу Илинь подписала не только контракт, но и несколько бумаг о неразглашении. Однако она — чужой человек, наймит. Нельзя так при ней открываться. Хватит с нее и вопросов по скорости обучения.

Список оказался не очень уж длинным. Моего прошлого имени в нем не оказалось.

— Карина, — продемонстрировала я сложное для местных раскатистое «эр» в благозвучном для этой вороны варианте. — Мне нравится имя Карина.

— Хорошо, — ответила на русском Шу. — На сегодня у нас всё, Карина.

— Спасибо, учитель Елена, — натянуто улыбнулась я.

Прошлое имя осталось в том мире. Оно утрачено, как и многое из того, что я считала ценным. Это не повод грустить. Скорее — двигаться дальше.

Илинь насильно оставили на ужин. Как ни отнекивалась наша сильная девушка, переубедить мамочку вне её возможностей. Когда Мэйхуа чего-то хочет, лучше не сопротивляться.

— Мама любит смотреть на то, как едят её гости, — доверительно сообщила я телохранительнице. — Расслабься. Тебе понравится.

О том, что на тот же ужин явится Цзинь, мамочка поставить нас в известность забыла. Или сама не знала: звонку в дверь она вроде как удивилась.

Семья Ли, братец Цзинь и сильная независимая (не считая за зависимость рабочий контракт) девушка Шу.

Хм. Мать моя находчивая решила в сводни податься? Или и впрямь совпадение?

Неловкость над столом с разными вкусностями витала вперемешку с умопомрачительными запахами.

— Цзинь, ты ходишь на свидания? — с тактичностью бронетранспортера спросила Мэйхуа.

— Сестра! — дрогнули палочки в руках гостя. — Ты хоть не начинай. Я вообще-то пришел с добрыми намерениями. Позвать зятя хотел на Кантонскую ярмарку.

— Вот как? — без восторга сказала мама. — Когда?

— К открытию, оно пятнадцатого октября, — быстро ответил Цзинь. — Зять знает Гуанчжоу и говорит на кантонском диалекте. А с моей стороны будет удобно познакомить его с многими людьми.

Батя покивал, с трудом оторвавшись от нежнейшей парной рыбки.

— Хорошо, — почти не зажевал согласие мой простецкий родитель.

— До октября далеко, — приподняла бровку Мэйхуа. — Не верю, что ты пришел так рано только ради этого. Погоди. Раз пришел, поухаживай за Шу Илинь. Прояви воспитание.

— Спасибо, всё было очень вкусно, но я вспомнила о кое-каких делах, — скороговоркой оттарабанила Шу.

Отвесила каждому по легкому поклону (это, скорее, глубокий кивок), и свинтила.

— Это было слишком, сестра, — с легким укором сказал дядюшка.

— Ты сам меня вынуждаешь, — ответила мамочка. — Просто женись, и все обретут покой.

Цзинь закатил глаза.

— Мы выбрали дату для запуска Баоку. Девятого сентября, двойная девятка.

Я вроде бы уже говорила, что девятка (цзю) в китайском созвучна с долго (тоже цзю), а цзюшицзю (девять десятков и девять, то бишь девяносто девять) считается благоприятным и счастливым.

Хостинг, опередивший своим появлением время. И «счастливые» поверья. Так и живем.

— А-Ли сегодня записала второй ролик, — сообщил с гордостью батя. — Славно, что вскоре его смогут увидеть.

В стартовой рекламной кампании Баоку я не участвую. Цзинь решил попридержать этот «козырь». Сюрприз для посетителей хостинга готовит. По-моему, он ждет от моего канала больше, чем эта ворона.

— Цзинь, об увиденном, — встрепенулась мать моя. — Что за представление ты устроил в офисе Танзина?

— А? — удивился родственник. — Что не так?

Тут ему пересказали версию сторонних наблюдателей. Дядя удивился снова. Он даже отложил свои палочки. Вытянул руки ладонями вверх, проделал несколько «жамкающих» движений. С весьма неоднозначным выражением лица.

Эта ворона истолковала его так: «Как я хорош! Как сильны мои лапищи!»

А потом Цзинь сказал:

— Господин Тао велел секретарю уйти сразу же, как пришел этот Гу. Она задержалась лишь для того, чтобы открыть окно. А затем покинула кабинет. Полагаю, дальнейший разговор она слышала через переговорное устройство.

— Зачем оставлять его включенным и при этом выгонять секретаря? — потер лоб безыскусный каменный воин.

Дядюшка пожал плечами.

— Директор показался мне разумным человеком. Но при этом весьма, я бы сказал, напряженным. Возможно, он хотел сохранить запись разговора. Или подать знак на вызов охраны при худшем обороте дел.

— Висящий за окном начальник Гу — это недостаточно плохой оборот? — усомнилась Мэйхуа. — Это вообще было так обязательно?

— Да он был снаружи несколько секунд! — возмутился Цзинь. — Ума не приложу, как это могло увидеть столько людей?

— Ты недооцениваешь любопытство офисных сотрудников, — вздохнул батя. — И людей вообще. Те, кто не успел увидеть сам, выпытывали подробности из глазастых