Я тоже пошла к колодцу, ведь Иннис так и манила музыка. Вместе с Рисом и детьми они плясали среди остальных танцующих и меня пытались к себе зазвать, но я не чувствовала себя уверенно и словно бы не ощущала себя больше молодой, поэтому отнекивалась. Отойдя, я наблюдала за танцующими и вспоминала свадьбу Астрид. Она тоже была веселой, но Тейг не плясал со своей молодой женой, не льнул к ней, а держался так, словно сделал всем одолжение…

Окунувшись в чужие воспоминания, да еще и среди этой музыки и веселья, я не сразу уловила стук копыт. Но когда все стали оборачиваться, я тоже обернулась, и обмерла, увидев в подступающих сумерках нескольких всадников, едущих к нам; ни секунды я не сомневалась, что они по мою душу, что обвинят меня в клевете, ославят на всю деревню как вздорную лгунью, а потом, может, повесят так же, как и тех грабителей, на деревьях у въезда в Тулах!

Музыка смолкла, лишь когда всадники подъехали; в том, что впереди, я узнала каэра Фэйднесса. Его темная шевелюра была растрепана, могучая грудь вздымалась, а голос прозвучал хрипло, когда он спросил у всех сразу:

— У вас праздник?

— Свадьба, благородный каэр, — ответил жрец, который сидел неподалеку от меня и тоже наблюдал за танцами. — Там, в доме…

— Значит, мы заглянем, чтобы уважить молодых, — ответил Фэйднесс и, пошарив по толпе взглядом, быстро меня нашел, благо что я большая да высокая. — Вот и вы, Астрид Лорье, дочь рэнда. Я приехал дать вам то, что вы заслуживаете.

***

Я, конечно, надеялась на благополучный исход, но меня сильно встревожило, что каэр Фэйднесс аж сам приехал в деревню, чтобы поговорить со мной. Знать обычно в таких случаях посылает слугу за нужным человеком и меня должны были вызвать в особняк барона, ведь больше Фэйднессу негде остановиться. А тут…

Каэр спешился, оставил лошадь своим спутникам и музыкантам махнул – чего, мол, остановились, продолжайте. Иннис с мужем и детьми подошли ко мне, но жрец буквально их отогнал, а сам, украдкой смахнув со своего одеяния крошки, оставшиеся после поедания праздничного пирога, обратился к вельможе:

— Уважаемый каэр, какая неожиданность! Рады видеть вас в Тулахе.

— Спасибо, отец, — ответил Фэйднесс и посмотрел на меня.

— Вы приехали поговорить об Астрид? Это хорошо. Ее незаслуженно обидели, и она была вынуждена вернуться в родную деревню, хотела барона увидеть, но его нет. А у нас же…

— Я знаю, отец, — мягко прервал жреца Фэйднесс. — Астрид, давайте пройдемся. Здесь шумно.

Я кивнула и последовала за мужчиной, а переживающий жрец остался на месте. Когда мы с Фэйднессом отошли достаточно, чтобы музыка не мешала говорить, и в то же время остались в поле зрения деревенских, каэр проговорил:

— Вы боитесь. Разве добродетельная женщина должна бояться?

— Конечно, — ответила я, — на добродетельных в любой момент могут напасть недобродетельные.

— Нет, Астрид, я не об этом. Когда я подъехал и увидел вас, вы посмотрели на меня как на палача, а не как на спасителя. Так чего вы боитесь? Что я узнаю правду?

— А вы разве не узнали?

Каэр остановился, в упор посмотрел на меня своими светло-карими, цветом напоминающими янтарь глазами, и вкрадчиво произнес:

— У всех правда своя. Я бы хотел послушать вашу.

— Я сказала ее еще тогда, при каэре Ринморе.

— Бринморе.

— Простите, я не сильна в каэрских фамилиях… Напоминаю: Тейг Васс развелся со мной, потому что ему нужна новая богатая жена, и мне пришлось взять маленькие отступные, чтобы не затягивать развод и не жить с ним под одной крышей. На самом деле он должен бы вернуть мне гораздо больше.

— Не должен. Все было по закону. Что же вы умолчали о том, что у вас было три выкидыша подряд? Когда мужчине нужен наследник, это большая проблема.

— Проблема может быть не во мне. Мужское семя бывает слабым. А некоторые женщины и после шести выкидышей подряд могут начать рожать здоровых детей. Я была у нескольких травниц, и они подтвердили, что я вполне здорова.

— Вялая и больная, пухнущая как на дрожжах – так сказали мне о вас, — припечатал Фэйднесс.

— Я всегда была полной, можете расспросить весь Тулах – вам подтвердят. А что касаемо вялости, то я просто молчаливый, задумчивый человек.

— Разве бабушка не выдала вас замуж поскорее, потому что знала, что вы больны?

— Мне было восемнадцать, так что по меркам Тулаха я даже слегка припозднилась. И я не была больна.

— Ваш бывший муж утверждает, что вы передали ему права на усадьбу вашей бабушки, а после развода захотели все деньги за нее назад. Вас не обманули, Астрид. Вы получили по закону достаточную компенсацию, и ваши жалобы не имеют основания.

— Повторяю: я никому не жаловалась, — отчеканила я. — Лишь говорила правду, когда меня спрашивали о моем положении.

— Мне все ясно, — процедил каэр.

Конечно же, он поверил всему, что наговорили обо мне Пегги Васс и ее треклятый сын Тейг… Разочарование и обида отозвались в моем теле чуть ли не настоящей болью, но потом я вспомнила последние мысли Астрид перед смертью, и решила, что во что бы то ни стало не уроню лица.

Я приподняла свой подбородок – свои два подбородка – и проговорила:

— Правда в том, что я была хорошей женой, а Тейг – плохим мужем. Что бы вы ни решили, я благодарю вас за участие, каэр Фэйднесс, и за то, что вы потратили на наше дело о разводе столько времени.

Он тоже приподнял подбородок и посмотрел на меня свысока – да он со своей статью почти на всех может глядеть свысока.

«Здоровенный», — подумала я отстраненно, оценивая его высокий рост, впечатляющий размах плеч и в целом мощное телосложение. Крепкий рослый Тейг по сравнению с Фэйднессом – щенок.

— Я не ошибся, — протянул задумчиво каэр, — вы именно такая, какой я вас и запомнил. Вы умны и умеете держать удар, не скатываясь в брань, как простолюдинка. «Вялая», — усмехнулся он, — «больная»… Воистину, редкая свекровь похвалит невестку, и редкий муж скажет, что