Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего?»

Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:

— Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!

Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:

— Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!

И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.

Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.

На четвертый день сестры злые заметили — наговорили отцу на сестру.

— Милые дочки, — говорит отец, — смотрите лучше за собой!

«Ладно, — думают сестры, — посмотрим, как будет дальше».

Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:

— Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.

Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами — смыла слезками кровавый след и стала еще краше.

Пошла она к отцу и проговорила:

— Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду — свидимся, умру — так, знать, на роду написано.

Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.

… (ну, не буду же я вам ВСЮ сказку здесь писать)

— И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят. — Закончила Долохова. — Ну, а сам маг, помня такой провал, решил вывести особую породу птиц, что любые преграды преодолевали. Так и появилась порода Финистов — они не только быстрее всех летают, но и умеют находить изломы пространства, так же называемые «Серыми Тропами», вообще, они могут доставить послание даже к черту на кулички.

— А разве «Серые Тропы» не выдумка? — удивленно спросил Невилл.

— Нет, они действительно существуют, — ответила Хель. — Просто не каждый может их найти.

— Странно… — отозвался Малфой. — Мне родители рассказывали, что с уходом Мерлина они закрыты.

— Если есть замок, то нужно лишь найти ключ, — пожала плечами Долохова. — Да и поверь, славянам на Мерлина с высокой колокольни, у нас торговцы, как ходили, так до сих пор шастают.

— Ты утверждаешь, что какие-то торговцы равны по силе Мерлину? — возмущенно возопил Драко.

— Ты таки не знаком с Ефимом Яковлевичем Хейфецем! — хмыкнула Хель. — Если верить этому уважаемому магу, то он самолично в Нижний Мир ходил.

— Слушай, Хель, если вы такие крутые, — недовольно спросил Малфой. — То почему Славяне не правят Миром?

— А ты вообще в курсе, что Магическая Россия — это самое большое государство в мире? — Уточнила Долохова. — Смысл захватывать весь мир?

— Не знаю, — ответил Драко. — Но Магическая Война в Британии отразилась на всем Мировом Магическом Сообществе.

В эти слова было вложено столько пафоса, что Долохова не выдержала, она просто согнулась пополам в приступе истерического смеха.

— Да Мерлин с вашей политикой! — произнес Невилл. — Я вот тут про птичку уточнить хотел…

— Угу, — выдавила из себя Хель, вытирая выступившие от смеха слезы. — Так, чего уточнить-то?

— Я тут подумал, если твой сокол знает короткие пути, — робко спросил Невилл. — То за сколько он долетит из Австралии в Шотландию?

— Ну, суток за трое-четверо, — подумав, ответила Долохова. — Это туда и обратно. А ты с какой целью интересуешься?

— Да тут такое дело… — замялся Невилл. — Так получилось, что мой дядюшка Элджи сейчас в Австралии. И у него там образовались проблема с транспортировкой Ризантеллы Гардена, дело в том, что при использовании портала эти редчайшего вида подземные орхидеи разрушаются. А если кораблем, пересыхают и не приживаются, несмотря на все чары. Опытным путем было установлено, что луковицы сохраняют возможность к прорастанию лишь в течение 72 часов от изъятия из родного грунта до пересадки.

— И ты хочешь, чтобы Ждан сгонял в Австралию за этой ядовитой гадостью? — уточнила Долохова.

— Это вовсе не гадость! — Насупился Невилл. — Очень даже полезное растение.

— Заметьте то, что оно ядовитое — он не отрицает, — хихикнул Гарри.

— Это глупо, Гарри, — усмехнулся Лонгботтом. — Все орхидеи ядовиты.

— Нет, мне в принципе, не жалко, — подумав, ответила Хель. — Но только с одним условием, Невилл!

— Каким? — с надеждой спросил мальчик.

— Ты мне обещаешь, что никогда и ни при каких условиях, — серьезно произнесла девочка. — Я не обнаружу это растение в подаренном мне букете!

— Да легко! — Счастливо улыбнулся Невилл. — Ведь это просто невозможно, потому, что она цветёт под землей и при контакте со светом тут же вянет и отвратительно воняет.

— Договорились, — удовлетворенно произнесла Долохова и спросила у птицы. — Ну, что метнешься в Австралию?

Судя по довольному курлыканью, Ждан вовсе не был против, что не могло не радовать. Под конец этого разговора они уже вошли в замковый двор, и сокол потершись клювом, о щеку хозяйки взмыл в небо и взял курс на Запретный Лес.

За ужином хмурый Драко, которого не отпускал факт того, что Хель владеет чем-то, что самому Малфою не купят ни за какие деньги, спросил:

— Вот ты говоришь, что твой сокол может преодолевать любую магическую защиту?

— Ага, — кивнула Долохова, отвоевавшая у старшекурсников салат. — А ты сомневаешься?

— Ну, я уверен, что Азкабан ему не по лапам! — с апломбом заявил слизеринец.

— А это интересный вопрос, — согласилась девочка. — Вот он из Австралии вернется и проверим!

— Хель, ты шутишь? — спросил побледневший Лонгботтом.

— Нет, Невилл, — покачала головой девочка. — Моя мама умерла, а отца я никогда не видела.

Лонгботтом смерил подругу внимательным взглядом, тяжело вздохнул, а затем кивнул. Да, он понимал Долохову, какими бы ни были наши родители, они остаются родителями. Кстати, Невилл не мог не спросить у бабушки про Антонина Долохова. Сначала Августа громко ругалась, но потом всё же рассказала. О том, что Долохов — Советский шпион, в Министерстве знали. Сам он ни в каких карательных операциях никогда не принимал участия, являясь инструктором по боевой подготовке. Да, именно он