— Значит, на работу пришла.
Краем глаза я заметила, как ко мне потянулась чья-то рука. Не дожидаясь, чем все закончится, я быстро юркнула за дверь и окунулась в прокуренный сумрак.
В таверне было людно, шумно, пахло хмелем и солодом, а еще жирным мясом и кислой капустой. Напряженная до предела, я двинулась по узкому проходу между столами. Столешницы выглядели ужасно грязными. Мокрые, темные от пятен, все в крошках и остатках еды. И как только посетителям было не противно за ними сидеть? Лично я старалась ни к чему не притрагиваться.
Под звуки фортепиано я углублялась в зловонную полутьму, разбитую мерцанием редких масляных ламп. Разговоры стихали. Мужчины замолкали на полуслове и оборачивались мне вслед. Их взгляды касались меня как липкие пальцы. Никогда не считала себя робкой, но сейчас меня охватило жутковатое чувство, будто я ступила на запретную территорию, где со мной могла случиться какая угодно неприятность.
Это был мир мужчин. Причем мужчин не самых благородных.
С облегчением я заметила женщину в фартуке, разносившую напитки, и поспешила к ней. Рядом с представительницей своего пола я почувствовала себя увереннее.
— Милая барышня, к вам сегодня взяли новенькую. Могу я ее увидеть?
Милая барышня окинула меня отнюдь не милым взглядом. Это была дородная девица с крутыми боками, необъятной задницей и грудью, похожей на два мешка картошки. В руке она держала деревянный поднос с пятью литровыми кружками под шапками пены.
— А ты кто такая? Что здесь забыла? — разносчица с завистью уставилась на мою короткую белую шубку и поджала губы. — Такие фифы сюда не захаживают. Зачем тебе новенькая?
Я опустила на поднос серебряную монету.
— В благодарность за помощь.
Крутобедрая девица фыркнула, быстро сцапала подношение и сунула в карман передника.
— Да вон она. Убогая Люсиль.
Я проследила за ее взглядом.
Бедную дочку негодяя Джофрэ я бы вычислила и самостоятельно, попадись она мне на глаза. Слишком выделялась она среди других работников таверны.
Если крутобедрая держала поднос уверенно, одной рукой, то Люсиль вцепилась в него двумя и явно боялась уронить. Ее глаза были на мокром месте, она напоминала трусливого зайца. Вздрагивала от мужского смеха, дергалась, когда посетители хватали ее за юбку.
Ее веки опухли, нос покраснел — похоже, бедняжка сегодня много плакала. Она выглядела растрепанной, зашуганной, но назвать ее убогой не поворачивался язык. Люсиль обладала редкой природной красотой. Не зря хозяин «Бешеной фляги» взял ее в уплату долга.
— От клиентов отбоя не будет, — словно прочитала мои мысли разносчица. — Хозяину, конечно, радость, а девчонке — беда. Быстро из нее все соки выжмут. Сколько я таких видела. Красота вмиг поблекнет. Эти свиньи, — она кивнула на гогочущих за столами мужчин, — у нее все нутро выжрут, одна шкурка пустая останется, да и та серая и тусклая. Приходи через год — не узнаешь свою Люсиль. Найдешь вместо нее старуху в морщинах и с потухшим взглядом. Да-а-а, тяжела доля красавиц. Ну, зато, как высохнет, полегче станет. Мужики любят свежее мясо, сочное. Сломанные и потасканные бабы их не забавляют.
От слов девицы мне стало дурно. Словно грязными пальцами пощупали душу.
— А ведь это собственный отец ее сюда отдал, — шепнула я сама себе.
— Так немудрено, — усмехнулась разносчица. — Зачем еще отцам дочери? Товар. Так и смотрят, как бы продать подороже.
Я вдруг отчетливо поняла, что не уйду отсюда без Люсиль. В лепешку расшибусь, но вытащу ее из этого кошмарного места.
— Где найти вашего хозяина? — сунув руку в карман манто, я сжала кошель с золотом.
Крутобедрая деваха кивнула в сторону барной стойки и отправилась работать, а я с отвращением уставилась на мужчину, наполняющего из бочонка кружки.
Владелец «Бешеной фляги» сложением напоминал быка. Плечи мощные, руки как стволы деревьев, кулаки — пудовые гири, а голова на фоне всего этого крошечная, зато щеки толстые и красные. Под орлиным носом гусарские усы с загнутыми кончиками. На квадратном подбородке ямка. На щеке выпуклая родинка с волосками — словно муха присела на лицо отдохнуть.
Глубоко вздохнув, я подошла к прилавку и поймала взгляд мужчины. При виде меня, такой ухоженной, в красивой дорогой шубке, хозяин таверны вскинул кустистые брови.
— Супруга ищете, леди?
И этот туда же. Похоже, время от времени сюда захаживают жены в поисках загулявших мужей.
— Нет, я, господин, пришла поговорить по поводу вашей новенькой. Люсиль.
— А что Люсиль? — усатый прищурился и вернулся к своим кружкам. — Она отрабатывает отцовские долги.
— А сколько ее отец должен?
— А что? — с подозрением покосился на меня хозяин таверны.
Я долго думала отвечать или нет, но все-таки выложила карты на стол.
— Хочу погасить его долги и забрать Люсиль к себе.
— А деньги мне не нужны, — мужчина взял тряпку и принялся протирать бочонки, уложенные друг на друга вдоль стены. — Мне сама Люсиль нужна. Ее красота больше золота принесет.
Ясно. Набивает цену. Пытается прощупать почву. Хочет понять, сколько денег сможет с меня содрать.
Я решила не поддаваться на уловку и с равнодушным видом пожала плечами:
— Ладно, раз так. Не хотите, как хотите. Что вы сегодня подаете? Что у вас можно откушать?
— Жаркое в горшочке. Куриные сердечки с капустой.
— Тогда жаркое мне вон на тот столик.
В темном углу как раз освободился один.
Подожду, а потом попробую еще раз: может, усатый станет сговорчивее?
Отходя от прилавка, я надеялась, что хозяин «Фляги» меня окликнет, но нет: как ни в чем не бывало он продолжал орудовать тряпкой. По пути к столику я сцапала за локоть Люсиль и поволокла за собой. От неожиданности девица сначала дернулась и уже открыла было рот, чтобы закричать, но потом увидела рядом собой женщину и успокоилась.
— Леди? — она прижала к животу пустой поднос.
— Поговорить надо. Садись. — Я отодвинула для нее стул.
Люсиль бросила боязливый взгляд в сторону барной стойки, шмыгнула носом и осторожно опустилась на самый краешек сиденья, готовая мгновенно вскочить с места и кинуться работать, если раздастся грозный окрик хозяина. Поднос она пристроила на столе, руки сложила на коленях, как школьница, и тут же нервно переплела пальцы.
— Люсиль, в Ниене нет рабства.
Девушка нахмурилась, не понимая, к чему я веду. А меня озарило. Никто не может удержать здесь Люсиль насильно. Отец продал ее в дом терпимости незаконно. Эта сделка была совершена на словах, а не на бумаге. Их договор держался на страхе и невежестве юной зашуганной девочки. Джофрэ запугал дочь, и она подчинилась, не смея ему возразить, даже не представляя, как это — перечить отцовской воле. А тем временем людьми в Ниене не торговали. Пожелай Люсиль сейчас встать и уйти, хозяину таверны придется ее отпустить. А не отпустит — привет, городская стража.
Осознание всего этого заставило меня почувствовать себя увереннее. Можно не платить выкуп. Можно вообще с этим усатым не разговаривать. Главное, убедить Люсиль снять с себя добровольно надетые оковы и последовать за мной на свободу. Пора ей забыть о том, что она примерная дочь.
— Милая, — ласково начала я, — тебе не обязательно платить по чужим долгам. Твой отец проигрался в карты. Это его проблемы. Ты не должна калечить свою жизнь из-за его ошибок.
Люсиль растерянно заморгала и еще судорожнее скомкала в кулаках передник.
— О чем это вы?
— Ты можешь уйти отсюда в любую минуту. Заставить тебя здесь работать никто не имеет права. Ты не рабыня, а свободная девушка. Необязательно приносить себя в жертву.
— Что значит уйти?
— Вот так взять и уйти. Подняться с этого стула, снять фартук и выйти за дверь.
Нежный ротик Люсиль приоткрылся. Она посмотрела на дверь, ведущую из таверны, потом затравленно покосилась на хозяина, протирающего заляпанный прилавок.
