от дома старосты и до самых ворот, выстроилась длинная процессия — колонна беженцев — человек сто пятьдесят-двести: женщины, старики, дети — все, кто выбрал будущее вместо почти гарантированной смерти, все, у кого хватило сил оторвать корни от этой земли. Когда эти люди уйдут, Оплот станет почти пустым — призраком самого себя.
Люди в основном молчали — лица были серыми, как пепел. Кто-то, кому повезло, грузил вещи на общие повозки, но большинство несло всё в простых узлах за спиной. Видел, как старик тащит на себе стул, женщина — прялку, мальчик — деревянную лошадку. Многие забирали не вещи, а осколки прошлой жизни. Женщины крепко держали детей за руки, боясь потерять тех в суете.
А те, кто оставался, стояли на порогах домов и смотрели на нас без слёз и без проклятий — просто смотрели, и этот молчаливый взгляд был тяжелее камня.
Наконец, капитан Родерик, сидевший на вороном коне, как тёмный жнец, поднял руку:
— ВЫХОДИМ!
Холодный и властный голос прокатился над притихшей деревней, и вся колонна медленно двинулась в сторону ворот.
На душе скребли кошки — переживания за тех, кто остался: за Свена, за Ирму, за всех. Тревога за будущее этого места.
Но Огненная Ци, что ровно и сильно горела в глубине тела, непрестанно шептала другое — не слова, а ощущение твёрдости и надёжности, как у хорошего закалённого клинка.
«Сила — здесь, с тобой. А значит, справимся».
Встали рядом с повозкой вместе с Ульфом и шагнули в движущуюся реку людей, уходящих из прошлого в неизвестность.
