А еще… золотистое сияние, не везде, конечно, но оно струилось там, где падали прямые солнечные лучи. Та самая пыльца-жива, оседающая с Древ на много километров вокруг, которую я видел после пробуждения в этом мире. Я видел ее невооруженным глазом, целые мириады крошечных искр, медленно кружащихся в лучах солнца.

— Красиво, да? — Грэм остановился рядом. — Первый раз всегда завораживает.

— Да, — выдохнул я. — Завораживает.

— Не расслабляйся. Красота обманчива. — Он шагнул вперед. — Идем.

Я застыл секунд на пять, пытаясь перебороть дрожащие ноги. Мое тело боялось, и дед внимательно наблюдал за тем, как я борюсь с этим страхом.

Это мое тело! — мысленно рявкнул я на самого себя и шагнул за дедом.

Самым сложным был этот первый шаг. После него сразу стало легче.

Мы пересекли границу леса и мир вокруг изменился.

Глава 7

Открытое небо и яркий свет исчезли, мы очутились в царстве приглушенных тонов. Над нами было густое переплетение ветвей, крон и листвы, а под ногами лежал толстый слой листьев.

Воздух стал другим, как будто более плотным, насыщенным и влажным. Каждый вдох теперь ощущался как глоток густого киселя, только этот кисель был живым, пульсирующим и полным энергии.

Концентрация живы здесь была в разы выше, чем в саду. Я чувствовал как мой духовный корень реагирует, жадно впитывая каждую частицу через дыхание. Прогресс, который ползком двигался в саду, здесь ускорился в разы.

[2.1/100…2.2/100]

Система тут же отметила рост, но я старался не обращать внимания на цифры — сейчас было не время отвлекаться. Я старался идти за Грэмом, ступая шаг в шаг и копируя его движения: обходить те же корни и те же камни, что и он.

— А теперь главное, — вдруг заговорил Грэм, идя впереди — В лесу есть три типа опасностей. Первый — это обычные хищники: волки, медведи, рыси и прочие звери без каких-либо способностей. То есть обычные — они и есть обычные. Конечно ты им на один зуб, но от таких я защищу нас.

Я угукнул.

— Второй тип — это магические существа. То есть твари, которых изменила жива. Они могут плеваться огнём или другой стихией, становиться почти незаметными и регенерировать раны. Но такие могут встретиться только в глубине или ближе к Древам.

— А третий тип? — спросил я.

— Растения, — мрачно ответил дед. — Они самые опасные, потому что выглядят безобидно. Например цветок, который выпускает споры, превращающие человека в живой труп. Или лоза, которая может задушить быка за секунду. Или мох, который покрывает твою голову, пока ты прилег отдохнуть, и выжирает твой мозг.

Я поежился.

— Именно поэтому ты не трогаешь ничего без моего разрешения. Растения меняются и мутируют очень быстро, и чем глубже в лес, тем сильнее. Поэтому… никто, ни один Охотник не может знать какие у того или иного растения за Кромкой свойства сегодня. И я в том числе. То, что было безопасным вчера, сегодня смертельная дрянь.

Я кивнул. Теперь мне стало понятно, почему травники с Даром так ценны — они могут «чувствовать» растения и определять подобные опасности именно Даром, а не опытным путем. Получается, что просто запомнить растения и их свойства не выйдет, потому что они изменятся? Но что-то мне подсказывало, что не всё так просто. Думаю, не все растения меняются так быстро, как говорит Грэм и большая часть всё же сохраняет свои свойства. Не зря же меня система заставила запомнить тысячи растений, думаю, в ее «базе» есть еще десятки тысяч.

Интересно… а это был единственный тест? Или может для доступа к каким-то дополнительным ее функциям мне придется проходить еще тесты? Ладно, не о том думаю. В лесу нужно думать только о том, что под ногами и о том, что перед тобой.

— Сейчас тебя интересует только моя спина, Элиас, — не оборачиваясь сказал Грэм, — Ты идешь за мной и даже не думаешь о том, чтобы куда-то свернуть, что-то подобрать. У нас есть цель — довести тебя до корня Древа и вернуться живыми.

— Я понял.

— Надеюсь. Ходил бы со мной раньше в лес, не пришлось бы объяснять эти очевидные вещи. — добавил он следом.

Я вдохнул. Глаза постепенно привыкали к полумраку леса.

— И еще, — обернулся старик, — Что бы ни случилось — не паникуй. Паника убивает быстрее любой твари. Если почувствуешь страх, сразу начинай дышать медленно и всегда думай головой, а не инстинктами. В лесу быстрее всего погибают те, кто поддаются панике.

Он на секунду умолк, и голос его дрогнул:

— И последнее, Элиас, если я скажу: ' Бросай меня и беги' — просто сделай это, без разговоров и героизма, понял?

— Нет, — ответил я честно, глядя ему в глазах. — Я не брошу тебя.

Я просто не мог бросить этого старика, и пусть он мне не был родней, но и чужим человеком уже не был. Никогда я в экспедициях никого не бросал, и меня не бросали. На этом строилось выживание: люди должны помогать друг другу в тяжелых ситуациях, а не думать о собственной шкуре. То, о чем он просил, было просто невозможно для меня ни в том мире, ни в этом.

Дед только покачал головой:

— Посмотрю я на тебя при виде твари: поджилки затрясутся и будешь думать только как спасти свой зад. На словах, до входа в лес, все герои, а вот внутри вся суть человека показывается.

Я не стал спорить. Всё будет видно дальше, в лесу.

Первые километры мы шли по знакомым протоптанным тропам. Это была ещё окраина Зеленого Моря — та самая Кромка. Здесь водились обычные животные, росли привычные растения, которые по утрам добывали собиратели трав. Изредка нам встречались такие собиратели из поселка, с огромными корзинами за спиной. Дед кивал им в знак приветствия, но не останавливался для разговоров.

Постепенно людей становилось всё меньше, а лес — всё гуще и странней. Деревья становились крупнее, а их листва переливалась неестественными оттенками зеленого, словно мы оказались в тропиках.

В какой-то момент в воздухе возник сладковатый аромат, от которого слегка затошнило.

— Пыльца Дурманного Мака. Конечно это никакой не мак, но очень похож и растет вверху, на деревьях, поэтому пыльца разлетается далеко, — пояснил он. — В небольших количествах безвредна, но если надышишься, начнутся галлюцинации.

Я старался дышать через нос, короткими вдохами, тогда же, когда это делал и Грэм, а он выбирал каким-то