Осталась, конечно, лужа крови посреди коридора, но я не настолько лысый со штрихкодом, чтобы ещё и пол мыть…

Но лёд сломан, путь открыт, дорога показана — больше ничего не мешает мне зайти в северо-западную часть дворца. И при этом никто не знает, что батя уже в здании и всё пропало!

«Я самурай, я ниндзя!» — с неподдельным самодовольством подумал я, подходя к двери. — «Или самураи и ниндзя — это противоположные типы деятельности?»

К сожалению, в японской культуре не разбираюсь, и моё знакомство с нею ограничивается тем, что я в юности всерьёз раздумывал специализироваться на ремонте японских тачек. Но потом, слава богу, отпустило, и я занялся нормальными тачками — BMW…

Ещё я узнал кое-что о Японии из роликов Профессионального Юрия, ну, об их шоу — тогда-то я и понял, что страна ебанутая, причём в не очень хорошем смысле.

«То ли дело Поднебесная…» — подумал я с улыбкой. — «Здесь своя атмосфера, что-то кажется странным, что-то противоестественным, но зато всё логично, если покопаться и разобраться».

В Японии же, насколько мне известно, есть автоматы по торговле поношенным женским бельём (1) — это абсолютно нездоровая хуйня. Петрович как-то рассказывал, что у них там прямо дохуя охотников на трусы и спрос жёсткий, поэтому кто-то пиздит женское бельё в прачечных, а кто-то официально покупает.

«Хорошо, что я в благословенной Поднебесной», — в очередной раз поблагодарил я Небо.

Здесь фетишистов на трусы, насколько мне известно, нет. Есть, конечно, ебанутые личности, обожающие убивать людей, но это ведь социально приемлемое действие, хе-хе-хе…

Открываю двустворчатую дверь и мне открывается вид на внутренний сад, с ещё одним фонтаном в виде позолоченного дельфинчика. Вот он, фетишист — дельфинов нездорово любит, сукин сын, ха-ха-ха!!!

— Приветствую тебя, — произнёс какой-то тип.

Он вышел из-за цветущей сливы, красивого дерева, которое, если мне не изменяет память, очень символично и что-то значит в поэмах жанра Ши — вроде как, эмоциональные коды. Ну, типа, вот эта слива — это символ судьбы, стойкости и одиночества.

— Юся? — спросил ещё один тип, вышедший из-за плакучей ивы, стоящей у искусственного ручья.

Плакучая ива — это символ грусти и прощания, но только при условии, что рядом вода. На самом деле, в Храме я зачитывался произведениями жанра Ши, поэтому сейчас просто напоказ, даже для себя, делаю вид, что мне это чуждо. Ну, потому что взрослым и самодостаточным мужикам не пристало интересоваться всякой хуйнёй…

— Вы ведь специально выбрали эти деревья, чтобы потом выйти из-за них, педики? — с усмешкой спросил я.

Выглядят они как полупокеры — одеты в шёлковые халаты, но морды у них не азиатские, а европеоидные. Волосы длинные, кожа бледная, а ростом они существенно выше, чем среднестатистические обитатели Поднебесной.

Как я понимаю, приехали они, вместе с Мирулом Рунтропом, из земель белых призраков.

— Давно не было юся, — улыбнулся «ивовый» тип. — Кровь юся по-особенному вкусна…

На нём халат синего цвета, подпоясанный перевязью с западным мечом. Не силён в классификации холодняка, но это отдалённо похоже на рапиру.

Он белобрысый, почти как я, только светлее, глаза светло-голубые, а физиономия холёная и лощёная, будто фотомодель на съёмках.

— Говоришь так, будто пробовал её на вкус, — усмехнулся я. — Но сдаётся мне, что ты обычный пиздобол.

— Делим честно? — уточнил «сливовый» тип.

Этот одет в сиреневый халат, а на поясе его висит палаш с развитой корзинчатой гардой.

Волосы у него пепельного цвета, глаза карие, но физиономия тоже холёная, как у бьюти-блогера.

— Пятьдесят на пятьдесят, — кивнул «ивовый». — Но его меч достанется мне.

— Не пойдёт, — покачал головой «сливовый». — Я чувствую сильную кровь, исходящую от этого меча. Тебе придётся уступить мне двадцать процентов.

— Идёт, — согласился «ивовый».

— Там, откуда я родом, есть одна народная поговорка… — произнёс я с усмешкой.

— Да? — скривил губы «ивовый». — И какая же?

— Не дели шкуру не убитого медведя, — ответил я. — Подумай об этом, когда я буду наматывать твои кишки на свой меч. Кстати, кто из вас отзывается на имя Мирул Рунтроп?

— Его здесь нет, — ответил «сливовый». — Меня зовут…

— Мне похуй, как тебя зовут, — перебил я его. — Где Мирул?

— Тебе необязательно это знать, ведь ты уже мёртв, — усмехнулся «ивовый».

— Что ж, — вздохнул я. — Времени мало, ребята — пора умирать…

Бросаю огненный плевок в «сливового», а сам кидаюсь на «ивового», молниеносно выхватившего рапиру.

Зазвенела столкнувшаяся сталь и я ощутил, что этот кровосос довольно-таки силён… но недостаточно!

— Н-на! — бью я его левой рукой.

Видимо, он тратил все свои силы на удержание моего княжьего меча, поэтому не смог заблокировать удар кулаком. Контакт моего кулака и его лица не прошёл без последствий — брызнула кровь, а кость его правой скулы треснула.

Из-за потери опоры, он не смог удержать мой меч и тот плавно вошёл ему в правое плечо, перерубив при этом ключицу.

«Сливовый» не спал — он потушил халат, подскочил ко мне и рубанул палашом по шее. Хм-м-м…

Увы, но для меня такие приёмчики уже давно не смертельны, потому что моя кожа далеко за «Стальными вратами».

Отмахиваюсь от хуесоса левой рукой и довожу дело с «ивовым» до конца — тот попытался «перевооружиться», но потерпел летальное фиаско. Я отрубил ему левую руку, в которую он бросил свою рапиру, а затем снёс его беззащитную голову.

— А теперь ты… — повернулся я к «сливовому».

— Сагитта дамната!!! — взмахнул тот руками.

Перед ним образовался сгусток тёмной крови, который сразу же устремился ко мне, попутно приняв стреловидную форму. Рассекаю этот снаряд на две части, и он с брызгами падает на мощёную дорожку.

— Хуйня, — констатирую я.

А ведь, если убрать переменную широкого распространения огнестрела, я — это необоримая машина смерти. Меня практически невозможно убить в ближнем бою, то есть, нужен кто-то эквивалентный по мощи и тогда шансы будут 50 на 50. Никого сильнее себя я ещё не встречал, а, судя по тому, как легко я убиваю людей и нелюдей, заявляющих, что убивали юся, есть подозрение, что я гораздо сильнее многих «однокашников»…

Кровосос вновь взмахнул руками и выкрикнул:

— Экссангвис Тегмен!

Он использовал