Обещание, данное Эмили, не осталось пустыми словами. Пришлось основательно взяться за поиски адвокатской конторы, способной взяться за её дело. Выбор пал на фирму, о которой когда-то упоминал Рэймонд. Cravath Swain пришлось отбросить – уж слишком велик риск пересечения интересов.

Офис, в который удалось попасть, пах сухим кофе, бумагой и чем-то металлическим – будто в воздухе висела настороженность. Когда юрист узнал, с кем имеет дело, в его глазах мелькнуло узнавание:

– О, Косатка? – усмехнулся он, но едва выслушал рассказ об Эмили, лицо его посерьёзнело.

– В её случае шанс выиграть есть. Даже если она формально уволилась сама, можно доказать, что её вынудили. Это называется "вынужденное увольнение".

– Вынужденное?

– Да. Когда условия работы становятся настолько невыносимыми, что человек не видит иного выхода, кроме как уйти.

– Но разве соглашение о неразглашении не станет проблемой?

– А вот и нет. Это дело касается условий труда, а не секретных разработок.

Слова о высоких шансах на победу звучали обнадеживающе, но у истории был ещё один поворот.

– На самом деле пострадавших куда больше.

– Сколько?

– По нашим данным – больше двадцати.

Стоило произнести это число, как глаза юриста заметно округлились. По выражению лица можно было прочесть, что мысль уже назрела: коллективный иск.

– А если объединить все эти дела в одно?

– Коллективный иск…, – он шумно выдохнул, с трудом сглотнув.

Такое дело – не только способ снизить расходы, но и шанс прогреметь на всю страну. Журналисты ухватятся за него моментально. Для любой фирмы – подарок судьбы.

– Мне нужно обсудить это с партнёрами. Минутку.

Юрист поспешно вышел, оставив после себя запах дешёвого дезодоранта и шелест бумаги. Минут через пятнадцать дверь снова открылась, и вместе с ним вошла женщина лет пятидесяти – короткая стрижка, очки в тонкой оправе, взгляд холодный и цепкий.

– Говорят, вы предлагаете коллективный иск?

Она внимательно слушала, не перебивая, только кивала. К концу рассказа на лице проступил интерес, но осторожность не исчезла.

– Проблема в том, что подобные иски требуют аккуратности. И, конечно, денег. Неизвестно, чем всё обернётся.

Юридические фирмы в таких случаях идут на риск: оплачивают процесс сами, рассчитывая на процент от выигранной суммы. Если проиграют – всё ложится на них.

Но убедить их оказалось проще простого.

– В случае поражения все расходы беру на себя.

– Что?

– Лично профинансирую это дело.

– Но зачем?

– Не могу спокойно смотреть на такую несправедливость.

В воздухе повисла пауза. Женщина нахмурилась, потом едва заметно кивнула. Похоже, поверила.

Ну конечно, поверила – репутация дерзкого борца за справедливость уже давно гуляла по новостям. Тот самый человек, что не побоялся выступить против расизма у всех на глазах.

– Разумеется, моё участие актуально только в случае поражения, – добавил Сергей, легко, будто между делом. Хотя риск был почти нулевой: к моменту, когда дело дойдёт до суда, скандал с "Теранос" уже вспыхнет во всю силу.

– Вот список возможных истцов.

Листы прошелестели, когда он положил их на стол. Имена бывших сотрудников компании, десятки судеб – всё, что нужно, чтобы машина закрутилась.

Теперь, подогретые возможной славой и деньгами, адвокаты сами начнут связываться с пострадавшими, убеждая их объединиться.

Так один вопрос был закрыт. Коллективный иск против "Теранос" официально начал движение – медленно, но неотвратимо, как раскалённое железо под прессом.

Это было неоспоримым фактом.

Главное заключалось в том, что сведения, оказавшиеся на руках, не были получены в роли инвестора. А значит, даже если доложить об этом совету директоров, договор о неразглашении нарушен не будет. Иными словами, появился козырь, с которым можно идти к старику Киссинджеру.

Но одного этого было мало.

Вечером состоялась встреча с журналистом Джонатаном. Первая со времён Калифорнии. Он только утром вернулся в Нью-Йорк – усталый, с помятым воротником, но по глазам видно, что голова кипит от мыслей.

– Как прошло расследование? – спросил он, расстегивая пальто.

– Вполне успешно. Начнём интервью?

– Конечно.

На этот раз роль собеседника пришлось примерить и на себе. Джонатан согласился опубликовать историю Эмили – в виде полноценной статьи. Поскольку материал выходил под его именем и становился достоянием общественности, договор о неразглашении формально оставался в силе. Значит, обо всём можно будет спокойно доложить Киссинджеру.

– Когда выйдет статья? – прозвучал следующий вопрос.

– Если речь только о деле по незаконному увольнению, то день-два. Разве что юристы вмешаются, – отозвался Джонатан.

Но куда важнее был другой материал – не эта небольшая публикация о домогательствах, а та самая, "большая" статья, над которой он трудился по ночам. Та, что должна была вскрыть грандиозную аферу компании "Теранос".

– А что с главным материалом? Когда ждать публикацию? – прозвучало осторожно.

Джонатан нахмурился, потер переносицу.

– Это… зависит. Нужно время на проверку фактов, поиск свидетелей, – произнёс он тихо, словно боясь сам себя услышать.

В прошлой жизни этот материал появился только год спустя. Сейчас сроки уже удалось подвинуть на целый год вперёд, но многое оставалось недоработанным.

– Но ведь не больше месяца, верно? Всё должно быть закончено максимум через два.

– Два месяца… – Джонатан вздохнул, в его голосе сквозила усталость. – Даже если статья выйдет в срок, этого недостаточно. Чтобы прокуратура заинтересовалась, нужны железные доказательства, а у нас их нет.

Одной публикации было мало. Статью можно выпустить хоть завтра, но без весомых улик прокуроры не пошевелятся.

Главная улика – технология – надёжно спрятана за стеной эксклюзивности, словно в сейфе. Сотрудники связаны договорами о неразглашении и молчат, как под гипнозом.

– Мало того что доказательств не хватает, так ещё и влиятельные люди замешаны. Пока не поднимется общественный шум, никто не пошевелится, – добавил он.

Так оно и было раньше. После публикации разоблачения "Теранос" продолжал строить из себя невинную жертву, совет директоров покрывал Холмс, а прокуратура делала вид, что ничего не происходит. Год тянулись проверки – только различные регуляторы пытались хоть что-то собрать. Лишь потом началось расследование, а судебная тяжба растянулась на два с половиной года.

Но ждать столько никто не собирался. Два с половиной года – роскошь, когда времени остаётся в обрез.

– Ничего, – прозвучало спокойно. – Убедить совет – и всё пойдёт быстрее.

– Думаешь, совет станет на твою сторону? Им придётся признать собственные ошибки, – усомнился Джонатан.