Она пожала плечами.

— Это самооборона, Поттер. Если ты не уничтожаешь угрозу, угроза уничтожает тебя. Таков закон выживания.

Она наклонилась к нему и протянула руку.

— Вставай. Сидеть в грязи — мерзко.

Гарри не принял её руку. Он попытался подняться сам, но поскользнулся и снова упал на одно колено, зашипев от боли.

Рин нахмурилась. Её взгляд, до этого сканировавший периметр, сфокусировался на мальчике.

— Повреждения? — спросила она.

Её глаза сузились.

Она увидела это сразу.

Правая рука Поттера. Рукав мантии был разрезан, ткань пропиталась кровью, которая уже начала запекаться, образуя темную корку. Глубокий, рваный порез на предплечье. След от ритуального кинжала некроманта.

— Вижу, тебя здорово потрепали, — прокомментировала она, присаживаясь рядом с ним на корточки.

Она бесцеремонно взяла его за руку, разворачивая её к свету.

— Грубая работа. Задеты мышечные волокна, поврежден капиллярный слой. Есть риск сепсиса из-за нестерильности кинжала некроманта.

Гарри дернулся, пытаясь вырвать руку, но хватка Рин была железной.

— Не дергайся, — приказала она. — Будет больно, если ты продолжишь сопротивляться.

Её теплая ладонь легла прямо на рану.

Гарри вздрогнул. Он ожидал жжения, боли, чего угодно. Но вместо этого он почувствовал странное, вибрирующее тепло.

Рин закрыла глаза.

— Heilung: Geweberegeneration (Исцеление: Регенерация тканей), — зашептала она.

Гарри с ужасом и восхищением смотрел, как под её пальцами края раны начинают шевелиться. Кровь остановилась. Плоть, словно живая глина, потянулась друг к другу, срастаясь на глазах.

Он поднял на неё глаза. В его взгляде всё еще был страх, но теперь к нему примешивалось что-то еще. Привычка. Привычка к тому, что в этом мире за всё нужно платить.

— Это… — спросил он тихо, — это тоже платно?

Рин открыла один глаз и посмотрела на него с выражением искреннего недоумения. Затем она фыркнула.

— Нет, идиот, — сказала она. — Это вопрос престижа школы.

Она убрала руку. На месте глубокого пореза осталась лишь тонкая, розовая полоска новой кожи, которая исчезнет через пару дней.

— Ты — Чемпион Хогвартса, — пояснила она, вытирая руку платком, который тут же сожгла магией. — Ты только что выиграл (технически) Турнир. Ты стоишь на поле боя, усеянном трупами твоих врагов.

Она взяла его за подбородок и повернула его лицо к свету, осматривая синяк на скуле и ссадину на лбу.

— Негоже победителю выглядеть как жертва, — добавила она наставительно. — Если ты выйдешь к прессе и судьям, выглядя как побитая собака, это будет позором для школы. И для меня, как твоего инструктора.

Её взгляд, всё ещё работающий в режиме расширенного спектрального анализа, сместился выше. К лицу мальчика. К той самой знаменитой отметине, которая делала его иконой для одних и мишенью для других.

Шрам в виде молнии.

Сейчас он выглядел отвратительно. Это был не старый, побелевший рубец. Ткань вокруг него была воспалена, налита багровой кровью. Сама молния казалась черной трещиной, пульсирующей в такт с сердцебиением мальчика. От шрама исходил жар, ощутимый даже на расстоянии нескольких сантиметров.

— Аномалия, — прошептала Рин.

Она медленно подняла руку и провела ладонью над лбом Гарри, не касаясь кожи.

— Strukturanalyse, — скомандовала она.

Мир потерял краски, превратившись в сетку силовых линий. Рин видела ауру Гарри — яркую, хаотичную. Но в районе лба в эту ауру было впаяно нечто иное.

Чужеродное включение.

Это напоминало опухоль. Сгусток вязкой, черной энергии, который не принадлежал организму носителя. Он впивался в ментальное тело мальчика, пускал корни в его магические цепи, паразитировал на его жизненной силе.

Это было не проклятье. Проклятье — это программа, наложенная извне. Это же было живое (в определенном смысле) образование. Осколок сознания. Фрагмент личности.

— Хм. Паразит, — пробормотала она с выражением глубокой брезгливости.

Рин перевела взгляд в сторону. Там, в десяти метрах, в янтарном кубе стазиса висел обрубок, бывший когда-то Лордом Волдемортом.

Между шрамом на лбу мальчика и телом в коконе тянулась тонкая, едва заметная в эфирном плане нить. Резонанс. Связь. Они вибрировали на одной частоте. Основная душа и её оторванный кусок тянулись друг к другу, подчиняясь закону подобия.

Рин выпрямилась и повернулась к Альбусу Дамблдору. Директор стоял рядом, наблюдая за её действиями с напряженным вниманием.

— Директор, — произнесла она будничным тоном, словно сообщала о наличии пыли на полке. — У парня в голове кусок души этой твари.

Она указала большим пальцем на голову Волдеморта.

Дамблдор не выглядел удивленным. Его лицо омрачилось тенью глубокой печали, но шока не было.

— Я подозревал, — тихо ответил он. — Слишком много совпадений. Слишком сильная связь. Передача способностей… Да, я боялся, что в ту ночь, когда Лили погибла, часть души Тома откололась и нашла единственное живое существо в комнате.

Он посмотрел на Гарри, который сидел на земле, прижимая руку ко лбу и тяжело дыша.

— Можем ли мы… извлечь его? — спросил Дамблдор. В его голосе прозвучала надежда, смешанная с опасением. — До сих пор я считал, что единственным способом уничтожить хоркрукс является уничтожение сосуда. А сосуд в данном случае — это Гарри.

Рин фыркнула.

— Уничтожение сосуда — это метод для варваров, не умеющих работать с тонкой материей. Или для тех, у кого нет подходящих инструментов.

Она снова посмотрела на шрам.

— Сложно, — признала она, оценивая степень интеграции паразита. — Он врос глубоко. Слияние на уровне ментальных слоев. Если просто вырвать его силой, можно повредить разум носителя. Повреждение души — не тот результат, к которому мы стремимся.

Рин начала расхаживать перед Гарри, выстраивая в голове схему операции.

— Но сейчас ситуация уникальная, — продолжила она. — «Оригинал» рядом. Он материален, но слаб. Он находится в стазисе, но его душа активна и зовет свои части. Связь нестабильна. Паразит возбужден, он хочет вернуться к источнику. Он уже наполовину «отклеился», пытаясь срезонировать с основным телом.

Она остановилась.

— Мы можем использовать этот резонанс. Не вырывать его, а выманить. Пересадить в другой сосуд.

— Экзорцизм? — уточнил Флитвик, который подошел ближе.

— Трансплантация, — поправила Рин. — Хирургия души.

Она сунула руку в карман своего плаща. Там, в бархатном мешочке с расширенным пространством, лежал её стратегический запас. Она перебирала камни пальцами, ища подходящий.

Рубин? Нет, слишком агрессивная среда. Сапфир? Возможно.

Ей нужен был камень с идеальной кристаллической решеткой. Пустой. Емкий. Способный удержать высокоактивную враждебную сущность.

Её пальцы сомкнулись на крупном желтом топазе.

Она достала камень. Он был размером с голубиное яйцо, идеально ограненный, чистый, как слеза. Рин берегла его для создания накопителя солнечной энергии, планируя использовать его как «световую гранату» против вампиров или нежити. Дорогой камень. Очень дорогой.

Рин вздохнула.

— Жалко, — произнесла она искренне, глядя на топаз. — Пятьсот фунтов. Плюс работа огранщика.

Она