За день успели на пару переделать кучу дел...

Поменяли и постирали бельё из второй комнаты. Устроили банный день Морне. Она же и подоила вечером вернувшуюся из стада Мысу. Елина собрала яйца, но одну куру оставили высиживать, так что все собранные она под неё и положила. Немного покопалась в огороде, сорняки уже начали подниматься. Пока Морна достирывала, Елина приготовила нехитрый ужин.

Готовить на костре Вера умела, хоть и давно не доводилось, но справилась. Заодно пересмотрела всю посуду, прикинула, чего не хватает.

Ужинали с удовольствием, а за вечерним чаем Елина приступила к расспросам.

– Морна, скажи: а вот паучий шёлк из чего делают?

– Дак из пауков, ясно дело. Я еще до замужества в Кроуне бывала один раз, отец ездил по делам туда, и я напросилась с ним, молодой-та, сама знаешь, всё интересно посмотреть. Ну вот... Тама один за мной ухаживал навроде как. А брат старший у него как раз на прядильне работал, дак мы однажды ему обед носили. Тама агромадное помещение и пауки эти – ох, и страшенные, прям больше кулака, ещё и лапы мохнатые во все стороны. Фу, как вспомню, аж передергивает. И там такие из досок сделаны навроде канавок, длинные-длинные, и паука тонкой такой палочкой трогают – они и бежит, а свернуть не может, потому как – некуда ему сворачивать. А за ним эта самая нить и тянется. Только тонкая очень. И сзади за погонщиком идет тетка, а в руке у нее такая как бы палка толстая. И она, тётка эта, быстро-быстро в четыре нити мотает на палку. Но не прямо мотает, а чтобы нитка не соприкасалась. Ну как бы спиральку такую вьёт. Потому как иначе склеится намертво. А потом ловко так – раз! – и накинет на палку ткани лоскут и новый ряд вьёт. А в четыре паутинки получается нитка крепкая и такая ровная-ровная. А пауки – как до конца добегают – их сразу на новых меняют. А этих, навроде как устали они, в отдельную такую коробушку сажают. У каждого паука – своя личная коробушка, навроде как домик его. И тама его кормят специальными такими летательными насекомыми. Они прям вот как пчелы или там бабочки летать могут. Их отдельно разводят и пауков ими кормят. И слыш-ка, девка, говорят: чем кормят этих летательных-то – такого цвета и нитка получается. И вроде как страшный это секрет. И из-за этого никого не подпускают к этим тварям. И кормов рецепты прямо очень берегут и сторожат. Только от отца к сыну переходят рецепты. Поэтому с разных мануфактур у тканей и цвет разный. Чем ярче нитка – тем дороже. Ну, ты вышивальщица, дак это и сама знаешь. А летательные эти очень, говорят, нежные твари. Чуть что не по их корм будет – все и издохнут. Но это я сама не видела, не стану врать.

– Интересно-то как! Морна, а еще какие бывают летательные насекомые?

– Дак пчёлы вот. Мёд-то ты любишь, вот пчёлы и делают.

– Это я помню, но пчёлы – они полезные. А другие бывают?

– Ну дак бабочки. От них вот никакой пользы нету.

– Бабочки – красивые, и жить не мешают. А вредные бывают?

– Не понимаю я тебя, Еля. Какие это ещё вредные?

– Ну такие, летают и кусаются.

– Ой, сохрани нас Единый! Что ты вечно на ночь ужасти всякие придумываешь? Пчелу не трогай – она и не укусит. А других кусателей нам и не надо. Не бывает больше никаких кусателей летучих. Давай-ка спать, девка. Видать, от усталости тебе всяка дурь в голову лезет.

Отлив в кувшин чистой тёплой воды, Елина пошла в свою комнату.