засыпал ненадолго. Автопилот держал курс, так что не опасно. Проблемы начались в аэропорту Нью-Йорка. Он теперь в другом месте, наискось от старого, на северо-западном берегу залива Ямайка. Открылся года за полтора до моего отбытия из США и получил название Айдлуайлд. В будущем станет международным имени Джона Кеннеди. Раньше был на нем только в качестве пассажира «боинга», следовавшего по маршруту «Москва-Нью-Йорк», делал пересадку на рейс до Нового Орлеана, куда летел на замену капитану контейнеровоза.
Диспетчер ответил сразу, сообщил, что взлетная полоса свободна, огни включены, дал добро на посадку и предупредил, что у земли сильный боковой ветер. Только вот огней было до чертовой матери. Разобраться, какие именно те, что мне нужны, оказалось не просто. У меня мизерный налет ночью. Обычно это были посадки на аэродром Остина, который я знал, как свои пять пальцев. Он был в стороне от города, да и столица Техаса не ровня Нью-Йорку по размеру и количеству самых разных огней.
Я вроде бы определил, где находится взлетная полоса, и, выпустив шасси, пошел на посадку. Мне казалось, что все идет хорошо, до земли оставалась самая малость. Вдруг налетел сильный порыв ветра справа, самолет наклонился и черпнул воду левым крылом. Я попробовал выровнять — и почувствовал, что шасси погрузились в океан. «Кентавр» начал проседать всё глубже и резко терять скорость. Я попробовал взлететь, но тут и пропеллер оказался в воде, залив брызгами лобовой стекло. Остановив двигатель, я открыл фонарь кабины, мигом натянул спасательный жилет, перекинул через плечо ремни сагайдака и сумки с остальным барахлом. Самолет продолжал, теряя скорость, двигаться вперед и при этом погружаться. Я выбрался на левое крыло, которое сразу накренилось, уйдя под воду, дождался, когда «Кентавр» перестанет двигаться вперед, оттолкнулся и поплыл к берегу, который казался совсем рядом, но многочисленные разноцветные огни на нем вдруг исчезли. Надеюсь, их просто скрывает от меня высокий берег.
