Отделка теплохода ещё не была завершена, а мебель не оплачена. И вот, лучший Сицилийские мебельщики внезапно вызвались наколотить для «Ржевского» кровати, тумбочки, столы и прочее-прочее-прочее. Так что будет у нас «мебель итальянских мастеров». Да ещё и «под заказ». Звучит же? Звучит! Стася Витальевна уже добавила эту инфу на сайт круиза.

Но вернёмся к хлопку.

С моих слов артефакторы прикинули объём грядущей работы и было принято решение делать просто полотно. Лёгкие пуленепробиваемые тряпки, из которых впоследствии можно пошить всё что угодно.

Встал вопрос о транспортировке. Сам факт того, что из точки А в точку Б очень срочно летит контейнер с необработанным хлопком, цена которому хрен да нихрена, уже наводит на подозрения. Так что нужно было действовать тоньше.

На мысль натолкнул цветочный магазин Каннеллони через дорогу. Тяп, ляп, и как-то сам собой родился бренд «Травы Империи». Элитный, дорогой, и настолько модный, что аж никому неизвестный. С тех пор Агафоныч, Еремей и Катя Буревая мутили букеты из сухоцветов.

— Я аж как будто в школу вернулся, — прокомментировал барон Ярышкин. — Домашку по трудам ваяю.

И правда, очень похоже. В дело пошло всё, что только можно было достать в наших широтах: пшеница, рожь, овёс, мох, шишки, лаванда, гипсофила… самое главное, что цветы хлопка доминировали в композиции. Букет в ящик, ящик в курьерскую службу и полетели.

Так мы проработали два дня. От изначальной задумки я не отказывался, однако решил наращивать темп поставок. Эдак мы до седых волосей провозимся, а мне спешить надо. Как только дедушка Джордано спустится с гор, только меня на Сицилии и видели.

— Значит так, Агафоныч, слушай, — сказал я во время очередного созвона. — Отправь мне кого-нибудь из наших.

— Кого?

— Да хоть кого, кто сам вызовется. И кого Сидельцев не ищет.

— Понял. И дальше что?

— А дальше наряди их в пуханы собственного производства. Ну. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, но… м-м-м…

— Знаю-знаю, погода. Придумайте что-нибудь. Если в аэропорту домотаются, пусть скажут, что летят с пересадками на какие-нибудь холодные севера.

— Из Питера в Якутию с пересадкой в Палермо. Записал, ага…

И уже на следующий день:

— Ферфлюхтен даунен-якэ! Хер Фасилий, с фас толшок! — кричал краснорожий Таранов, вылезая из такси и направляясь к багажнику. — Фспотел как шлюшайтен в солдацкой касарме!

Нет, в такси он ехал не в куртке, — додумался снять, — но эмоции от пережитого всё ещё были свежи. А пожаловал Иоганн Михайлович, как нетрудно догадаться, не один. Вместе с ним на солнечную Сицилию прилетел Петя, боцман «Ржевского» и…

— Майн либе киндер тщуть не расплескали рукошопые рукошопы!

Безумству храбрых, блин. Мы тут за каждый цветочек хлопка переживаем, а Таранов взял, да и провёз через границу багажом десятилитровую кегу с пивным элементалем.

— Час пытался в ручной клади эту хрень перевезти, — дополнил картину Петя. — Чуть на рейс не опоздали. Слушай, а он всегда такой шумный?

— Всегда, — кивнул я и помог ребятам с багажом.

Признаться, с тех пор стало чуточку повеселей. Поскольку в итальянском я как не преуспел, так и не собирался преуспевать, разговаривать с Каннеллони через переводчик — такое себе, а Гио с Ритой ударились в романтику и всё свободное время проводили вдвоём, отныне я проводил вечера с Петей и Тарановым.

Заодно получше познакомился с боцманом, и даже фамилию его наконец-то узнал! Грызлов. Пётр, стало быть, Петрович. Интересный мужик на поверку оказался, под бутылочку портвейна не заткнёшь — моряцких историй наслушался на год вперёд.

Да-да, не речных. Именно что «моряцких». Несмотря на свой относительно нежный возраст, где только Грызлов не бывал, на чём только не ходил, чего только не видел и чего только не умел. Ну… тут варианта, на самом деле, два. Либо мужику выпала крайне интересная жизнь, либо бы же врать — это вот прямо его. Менталкой голову Пети я не сканировал, — так интересней.

Итак. Прошёл день. Прошёл второй. Прошла неделя.

В очередной раз возвращаясь из артефакторного подземелья, на дверях в дом Каннеллони я не увидел охраны. Плюс заляпанный по самую крышу джип, что припарковался впритык с крыльцом. Да плюс оповещения о пропущенных звонках посыпались одно за другим.

Дедуля?

Ну да… дедуля.

В доме царил переполох и имя «Джордано» было у всех на устах. Кое-как, — на сей раз без помощи переводчика, — Марио объяснил мне что дед приехал уже час назад и сразу же заперся в своём кабинете с Зои ди Афанасси. Сперва орал. Потом, вроде бы, утихомирился. Подслушивать за главой семьи, ясен хрен, было нельзя, врываться в кабинет тоже, и нас с братом ничего не оставалось кроме как ждать неподалёку.

— Тут-то, а посто, — зачем-то успокаивал меня Марио. — Нессн проблемо…

Ну… хрен знает. Если дед Джордано оправдает мои ожидания хотя бы наполовину, то проблемо будут, и много. Правда начнутся они не у меня, а у Пашки Сидельцева. Ну так за тем ведь и летел! И поскорее бы оно уже. Не терпится понять, что будет дальше. Да и домой пора лететь…

— Нон прек-купарэ!

— Да-да, — кивнул я. — Нон.

А спустя полчаса дверь в кабинет наконец-то открылась и:

— Заходи! — крикнул из его глубин мужской голос.

Что характерно, практически без акцента — не забыл Джордано Русь-Матушку. Марио похлопал меня по плечу, улыбнулся и даже подмигнул, мол, всё зашибись. Ну а я пошёл. Пошёл, вошёл и не смог сдержать улыбку.

За рабочим столом главы итальянской мафии, на фоне прикрытых жалюзи, сквозь которые едва пробивался свет, сидела Зоя Афанасьевна. Вальяжно развалившись в кресле, одной рукой бабушка гладила кота, а в другой крутила дымящуюся сигару.

— Я не курю! — с порога отмазалась баб Зоя. — Просто запах нравится!

А дверь за моей спиной захлопнулась, и я спиной ощутил на себе тяжёлый, оценивающий взгляд. Оборачиваться не стал — дед явно решил, что такой момент надо обыграть со вкусом, и не мне ему мешать. Сперва мне на плечо легла рука. Твёрдая, крепкая, и если верить периферическому зрению волосатая.

Затем я наконец увидел и самого деда. Понятное дело, что уже не такой красавец, как на бабушкиных фото, но выглядеть так же в его годы я бы не отказался. Смакуя каждый свой