всяческие людские страны. Правда, я знал только три, граничащие с Росью – Дарчия, Гексания и Турсия. Но как уж там жили, кто в тех странах и откуда попадали – не знаю! Мне Бирюля хватало и чудовищ, его окружающих. Честно сказать, страны жили более-менее в мире, потому уж разучивать язык неприятеля смысла не было. А, тем более, мундиры их знать. Но то, что мундир был не наш – сто процентов! Наши я все видел! У исправников и приставов они были белыми. У солдат – красными и больше похожими на одежду стрельцов каких-нибудь. У чиновников – синие. А тут – зелёный мундир, да ещё и с кружевными рюшками по рукавам и воротнику. Блестящая пряжка с выгравированным солнцем. А слева – где должен быть «блестящий орден» – вырванный клок. Вид у трупа был не совсем уж и страшным. Ну, посиневший немножечко. Вернее, посиневший с землянистым цветом. Но в трупах я разбирался ещё хуже, чем в странах, потому, каким он должен быть – не знал. Ну, и запах неприятный, тут никуда не денешься. Впрочем, меня волновал не он. Я спросил у старосты максимально спокойно:

- Господин Корюх, а где… орден убиенного?

Староста отвёл глаза и проговорил тихо:

- Может, когда хоронили закатился куда-то?

Я покивал и сообщил:

- Если не выкатится – вся деревня понятыми пойдёт! И что ещё у него было?

Староста переступил с ноги на ногу и проговорил:

- Сумка кожаная была. Лежит в избе у меня, - посмотрел испуганно и добавил: - Ничего не трогали из неё!

- Ладно, - вздохнул я, - Раздевайте труп!

Староста строго глянул на мужиков и приказал максимально грозно:

- Раздевайте ужо!

Пока мужики доставали тело и снимали с него одежду, я отошёл подальше и закурил. Как раз успел папиросу выкурить, когда Владимир Пантелеевич позвал:

- Готово, господин Пентюх!

Я подошёл и посмотрел на голого покойника. Тут же увидел на брюхе справа, чуть ниже рёбер, небольшую дырочку, будто от пули. Открыл блокнот, тщательно записал, померил линейкой расстояние от ключицы до раны, внёс цифры. А потом, на всякий случай, ещё и зарисовал, как умел, тело и рану. Посмотрел, не пропустил ли чего и скомандовал:

- Переворачиваем!

Когда тело перевернули, я увидел на спине и выходное отверстие. Пуля, получается, прошла насквозь. И вышла выше, где-то в районе лопатки. Тщательно записал местоположение, характер раны и опять зарисовал всё. Спрятал карандаш и скомандовал:

- Зарываем назад! – и пошагал вместе со старостой в центр села…

глава 11-13

Глава 11. Нежданная встреча

Когда пришли в контору (так здесь назывались избы, где размещались староста и становые приставы с писарем), Корюх полез в деревянный шкаф, покряхтел и достал оттуда красивый кожаный чемоданчик. Писарь Федос, сидящий за столом в дальнем углу комнаты, посопел носом, и принялся что-то старательно выводить в большой амбарной тетради. Староста покряхтел ещё, глянул на Федоса и со словами:

- Пропажа нашлась! – положил на деревянный стол орден.

Орден этот тоже изображал солнце, только на перекрестье мечей. Я повертел его и так, и эдак. Отметил, что сделан он красиво. Может, даже из драгоценных металлов. По крайней мере, на шестиугольном солнце на краях каждого лучика были какие-то камни. Я достал опять блокнот, карандаш, тщательно описал орден, а потом бережно положил в сумку. Потянулся к чемодану, аккуратно открыл и посмотрел внутрь. Там лежали бумаги какие-то, табакерка, трубка и пачка денег. А ещё… документ.

- Владимир Пантелеевич, а гражданина этого, убиенного, в селе раньше кто-нибудь видел?

- Неа, - замотал головой Корюх, - Всё село посмотрело – никто не видел его.

- А как он в село попал? Кто нашёл? – я взял карандаш и приготовился записывать. Вывел вверху странички: «Показания старосты села Разумное В.П. Корюха!»

- Как попал – энтого не знаю, - староста переминался перед столом с ноги на ногу, - Нашёл с утра Федос! Как раз на службу шёл и обнаружил!

- Дальше? – я старательно записывал за старостой.

- Дальше он заорал, ровно кабанчик, которого резать собрались! – забубнил староста.

- Кто заорал? – поднял я глаза, - Убиенный?

- Какой убиенный? – выпучился староста: - Как убиенный заорать-то мог?

- Я-то откуда знаю? – я пожал плечами: - Вы сами сказали: - Заорал как кабанчик!

- Так Федос заорал! – староста глянул на меня удивлённо.

- Понял, - кивнул я и принялся записывать: - Дальше…

- Ну, сбежались мужики. И я прибежал со всеми. Глядь, а на земле убиенный лежит!

- Как лежал? В каком положении?

Староста диковато на меня посмотрел. Покряхтел и лёг на пол, откинув левую ногу и оттопырив руки в стороны.

- Полежите минуточку! – попросил я, и спросил Федоса: - Так убиенный лежал?

Сельский писарь испуганно кивнул, и я принялся писать, проговаривая вслух:

- Убиенный лежал на спине, лицом кверху, - я быстро подточил карандаш и спросил старосту: - Глаза закрыты были?

- У кого? – прошептал с пола Владимир Пантелеевич.

- У убиенного, конечно, - я взял наизготовку карандаш и приготовился писать.

- Закрытые, господин Пентюх!

- Закрытые, - записал я, и начал конспектировать дальше: - Руки раскинуты в стороны, левая нога оттопырена!

Когда переписал позу, продолжил опрос:

- Итак, убиенный в неизвестном мундире…

- Почему неизвестном? – Корюх глянул на меня удивлённо: - Это мундир Дарчии!

- Ага! – я от изумления вытаращил глаза: - А вы откуда знаете?

- Так служил на западной границе пять лет! В Дарчии в таких мундирах ходят!

- Это меняет дело, - я вновь принялся писать, но остановился: - А как правильно? Дарчиец, дарчиянин или дарчианец?

Староста моргнул и признался:

- Не знаю, мы их дрочерами называли.

- Дроче… - принялся писать я и плюнул: - Владимир Пантелеевич! Не могу я такое в официальном документе прописывать!

Я подумал и нашёл выход. Написал: «мужчина в мундире Дарчии». Закончил опрос старосты. Потом опросил Федоса. Но тот мало что смог добавить. Шёл, увидел. Закричал. Прибежали.

- А откуда убиенный идти-то мог, Владимир Пантелеевич? – спросил я у