Поттер сжал в руках палочку, посмотрел на бесчувственную подругу и поспешил отойти от неё. Не хватало ещё, что бы ее задело по касательной. Парень знал, КТО их тут ждёт. Если бы не особые обстоятельства, то он бы уже призвал Кубок и рвал отсюда когти: план неукоснительно летел к чертям. Как бы там ни было, но за Долохову он переживал несколько больше, чем за огрызок Темного Лорда.

И тут случилось то, чего Гарри ожидал: шрам не взорвался болью. Но всё же в голове прозвучал гул, словно что-то билось в закрытые стены. Откуда-то издалека, сверху донёсся холодный, пронзительный голос:

— Кто второй?

Послышался свистящий звук, и в темноте проскрипел другой голос:

— Дочка Антонина! Ранена, мой Лорд.

— Жаль, — после нескольких мгновений раздумий, отозвался голос. — Она была достойна своего отца.

Коротышка в плаще положил свёрток на землю, достал волшебную палочку, и бросив в растерянного Поттера обездвиживающее, потащил парня к мраморному надгробью. Затем развернул его и прислонил к камню спиной. Но Гарри всё-таки успел заметить при слабом мерцании палочки высеченное на камне имя «ТОМАС РЕДДЛ». А ещё он перевёл дыхание, судя по тому, что перед этим бормотал коротышка — Хель жива, просто без сознания.

Из палочки незнакомца потянулись верёвки, и он начал привязывать Гарри к надгробью. Под капюшоном слышалось прерывистое, лихорадочное дыхание. Гарри попытался сопротивляться, но коротышка ударил его кулаком, и Поттер заметил: на руке у него не хватает пальца. Так вот кто на них напал — старый приятель Хвост.

— Ты! — выдохнул Гарри.

Хвост ничего не ответил. Он кончил колдовать с верёвками и теперь трясущимися руками ощупывал каждый узел, проверяя, крепко ли Гарри привязан. Убедившись, что парень не может шевельнуть ни рукой, ни ногой, Хвост вытащил из-под плаща чёрную тряпку и грубо запихал её в рот пленнику. Затем, так же молча, обошёл Гарри и скрылся у него за спиной. Поттер из-за камня за спиной видел лишь то, что перед ним.

Шагах в десяти лежит Хель. Сразу за ней в свете звёзд блестит Кубок. Палочка Гарри у самых его ног. Свёрток, замотанный в мантию — Поттер уже знал, что это гомункул, Долохова просветила, перед Финалом — рядом с надгробьем.

Под ногами раздался шорох. Гарри глянул вниз: по траве вокруг надгробья скользит огромная змея. Снова послышалось быстрое, прерывистое дыхание Хвоста. Похоже, он тащит что-то тяжёлое. Вот он опять в поле зрения, волочит каменный котёл, в котором слышится плеск воды. Котёл огромный, в нём бы уместился крупный мужчина; таким Гарри не приходилось пользоваться.

Свёрток, лежащий на земле, зашевелился сильнее. Находящееся там существо, казалось, рвётся наружу. Хвост сунул под котёл волшебную палочку, и оттуда выстрелили языки пламени. Змея поспешно уползла в темноту.

Жидкость в котле нагрелась быстро. Не прошло и пяти минут, как она уже кипела вовсю, бросая вверх пунцовые искры, словно тоже воспламенилась. Пар становился всё гуще, и скоро фигура у костра превратилась в расплывчатое пятно. Гомункул в свёртке теперь уже лихорадочно метался. И Гарри снова услышал пронзительный, ледяной голос:

— Скорее!

Кипящая поверхность жидкости вся превратилась в искры и сверкала, точно усыпанная бриллиантами.

— Всё готово, хозяин.

— Пора… — изрёк ледяной голос.

Хвост развернул свёрток, не поднимая с земли. Поттер потытался было изобразить обморок, но ни черта не вышло. Впрочем, не стоит переигрывать, ему нужно лишь пожертвовать этому чудовищу своей крови и делать отсюда ноги, как можно быстрее. Всё ещё лежащая без движения подруга заставляла юношу беспокоиться о ней больше, чем о себе.

Как будто Хвост, споткнувшись о камень, вывернул его из земли, и под ним оказалось что-то вроде скользкого слепого червя, нет, в миллион раз хуже. От этого создания за милю несло Темной Магией, заставляя юношу ненавидеть его всем своим существом. Принесённое Хвостом на кладбище существо напоминало скорчившегося младенца. Но только очертаниями, во всём остальном оно ни капли не походило на человеческого детёныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у одного ребёнка отродясь не было — приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щёлками. Существо казалось почти беспомощным. Оно протянуло ручки к Хвосту, обняло за шею, и Хвост его поднял.

В этот миг капюшон упал у него с головы, и Гарри увидел на бледном лице крайнее отвращение. Хвост поднял свою ношу и искры, танцующие на поверхности жидкости, осветили на мгновение плоское злобное лицо. Хвост опустил существо в котёл, и оно с шипением исчезло. Гарри услышал, как тельце мягко стукнулось о каменное дно.

И тут Хвост заговорил. Голос его дрожал, выдавая панический страх. Он поднял палочку, закрыл глаза и с трудом произнёс:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

К изумлению Гарри земля у него под ногами разверзлась, оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость. Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры разметало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой. А в Поттере проснулся зельевар, который задался вопросом: а имеет ли значение какую кость использовать? Он бы на месте Хвоста брал не ребро, а бедренную кость, там костного мозга больше…

Поскуливая от ужаса, Хвост вытащил из-под плаща длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил, на сей раз каждое слово сопровождая истеричным всхлипом:

— П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!

Вытянул перед собой правую руку, ту, на которой нет пальца, крепко сжал кинжал в левой и замахнулся. Гарри мгновенно понял, что сейчас будет, и хотел было зажмуриться, но не вовремя вспомнил, что Долохова его с потрохами сожрёт, если хоть что-то пропустит. А раз она сама посмотреть не может… Кисть со стуком упала на землю, Хвост тяжело задышал, и тут же раздался всплеск зелья, вызвавший у Поттера приступ дурноты.

Хвост всхлипывал и скулил от боли. Гарри вдруг почувствовал на лице чужое дыхание и понял, что Хвост подошёл вплотную к нему.

— К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… своего врага!

Гарри не мог ему воспротивиться — слишком крепко был связан, да и не собирался. Он сюда, собственно, ради