— Конечно.

— Я думал, что на одном водоёме должен быть только один хозяин…

— Один? — Кабурек коротко хохотнул. — Да на Влтаве только в окрестностях Праги несколько водяных. По одному на каждом здешнем острове, ещё на Подскали и на Стромовке, где речная старица.

Максим несколько секунд осмысливал новую для него информацию. Потом с тревогой заметил:

— С травмами спины шутки плохи. Ей же, пожалуй, как и Эвке, нельзя нагружаться и перетруждаться?

— Пан Резанов, вы, похоже, считаете здешних женщин очень уж изнеженными. У вас дома что, все пани именно такие?

— Да нет, у нас они разные.

— Вот и здесь тоже. Если Иренка уверена, что готова работать — я её отговаривать не стану. Как и Эвку, — водяной посмотрел в глаза зятя. — Нельзя же, в конце концов, думать и жить за других. Да и кто сказал, что если вы попробуете решать за кого-то, то ваши решения непременно будут правильными?

Глава 5

«Прага — деревня маленькая»

— Где же кинологическая служба, когда она так нужна, — вздохнул Максим.

— Ты иной раз бормочешь не хуже чернокнижников — вроде и по-чешски, а ни слова не понять, — проворчал Иржи.

Они втроём стояли посреди Карлова моста, у того места, где три года назад пан Резанов силой могущества тащил из Чертовки утонувшее солнце. Как и тогда, Макс встал на два больших медных гвоздя, вбитые между булыжниками мостовой, и положил ладони на медную пластину с изображением креста и пяти звёздочек.

Капрал-адъютант попытался было представить себе, как задерживает беглого монаха и обнаруживает у него дублет с золотыми монетами внутри — но мироздание почему-то наотрез отказалось отзываться на эти мечтания. Катила свои свинцовые воды сумрачная Влтава, ветер перемешивал в небе белые и серые клочья облаков, время от времени давая выглянуть бледному и совсем не жаркому солнцу.

— У нас есть специально обученные собаки, которые могут взять след подозреваемого и идти по нему, — пояснил Максим. Шустал махнул рукой:

— У нас тоже. Называются гончие, их используют для охоты. Только охотничьи своры держат обычно при поместьях, в городе-то они ни к чему. Есть, правда, императорские псарни, он ведь охотится севернее, за Градом, но вряд ли кто-то даст нам собаку оттуда. Некоторые из тамошних псов стоят больше, чем наше жалованье за десять лет.

— Я хотел взять у соседа его Ватрушку, но потом передумал, — отозвался Макс. — Это ведь сторожевая собака, никто не учил её брать след и идти по нему. Как втолковать собаке, что именно требуется — понятия не имею, я не собачник.

Резанов оттолкнулся ладонями от медной пластины и обернулся к напарникам:

— Ничего. Похоже, на поиски беглых монахов мои умения не распространяются.

— Скорее всего, ты неверно подходишь к решению задачи, — возразил Иржи. Чех согласно кивнул.

— Я не буду представлять себя на четвереньках, вынюхивающим следы, как пёс, — нахмурился Максим.

— Я это и не предлагаю. Но, определённо, ты что-то делаешь не так, раз нет совсем никакой реакции.

— Если у тебя есть точная инструкция, как надо — я весь внимание, — недовольно пробурчал капрал-адъютант.

— Мы не там начали, — подал голос Войтех и пояснил посмотревшим на него приятелям:

— Зачем нам место казни Святого Яна?

— Ну… — растерялся Резанов. — Это место силы. И в прошлый раз…

— Вся Золотая Прага — так или иначе место силы. Но наш монах не обязательно касался парапета или проходил по этой стороне моста. Думаю, стоит попробовать под воротами на Малой Стране. Он ведь точно прошёл под аркой.

— Давайте попробуем, — пожал плечами Макс. — Хуже ведь не будет.

Они пересекли мост и остановились под громадой мостовой башни. Пост ночной вахты из Малостранской кордегардии с любопытством поглядывал на коллег, но с расспросами не лез.

— Удачи! — подбодрил друга Иржи.

Максим прикрыл глаза и сосредоточился на своей задаче. Нужно найти беглого монаха… Ничего. Высокий, худой человек, с лысиной и остатками седых курчавых волос, горбоносый, тонкогубый, мешки под бледно-голубыми выпученными глазами…

— Добрый вечер, — раздался голос совсем рядом, и Резанов, открыв глаза, чуть не попятился назад, потому что в первую секунду решил, что искомый монах явился к нему лично. Но затем большие, навыкате, глаза взглянули поочерёдно на Чеха и Иржи, и капрал-адъютант узнал вечно скорбную физиономию болотца Марека Цвака.

— Второй раз сегодня встречаемся, — заметил тот таким тоном, будто эти встречи не сулили ничего хорошего.

— Как самочувствие, Марек? — участливо спросил Иржи. Малостранский капрал вынул из кармана большой платок, поднёс его к обозначавшим нос двум дырочкам, и протяжно высморкался.

— Отвратительное, — отозвался он. — Меня эта зима точно доконает.

— Брось, старина. Ещё не вечер. Может, завтра-таки вернётся лето.

— Я видел кладбищенского пса, — с печалью в голосе отозвался Марек. Резанов только непонимающе посмотрел на болотца, но на Чеха и Шустала известие произвело куда более сильно впечатление. Ординарец перекрестился, а Иржи, чуть понизив голос, спросил:

— Когда?

— Этой ночью, у Старых Страговских ворот. И он шёл в обратную сторону! — многозначительно добавил Цвак, поджав тонкие губы.

— Что значит — в обратную? — не понял Шустал, но вместо Марека ответил Максим:

— Чёрный пес ходит от Градчанской ратуши до… — он хотел сказать «Лореты», но, памятуя, что Лореты здесь ещё попросту нет, закончил, — до эшафота за Старыми Страговскими воротами.

— Именно, — с достоинством кивнул Цвак. — А прошлой ночью он шёл от ворот к ратуше.

Иржи недоверчиво покосился на приятеля, потом снова посмотрел на малостранского капрала.

— Может, это была обычная бродячая собака?

— Чёрный кладбищенский пес с огненными