— Что же это вы, гражданин, — строго произнёс человек в пиджаке, и лохматый человек без пиджака отступил на пару шагов вглубь своего двора. — В то время, когда вся страна должна сплотиться для того, чтобы снова преодолеть, а вы тут — злоупотребляете?

Алкоголический сосед Серёгиных родителей отступил ещё на два шажка.

— Юрий Владимирович, это… это вы? Ох ты ж… Понимаете… Да вы заходите, заходите…

Фантом Ю. В. Андропова посмотрел на него с укором и величественно протиснулся в щель между калиткой и заборным штакетником.

— В наши дни рабочий класс и интеллигенция должны как никогда, — сурово помахал правительственный псевдо-человек у своего собеседника перед носом строгим поучающим пальцем. — Производственная дисциплина! Экономика должна быть!

Петрович растерянно отступал под напором этих неочевидных аргументов.

— Скажите, — промямлил он, вклинившись в паузу между фантомскими тирадами, — а вы вот так с каждым, кто…

— Естественно, — заверил пиджачный и строгий Андропов. — Потому что Политбюро ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета. Партия и правительство. И конечно весь советский народ!

Петрович заворожённо внимал, фантом взял его под руку и повёл куда-то в сад.

— Продовольственная программа, — убедительно объяснял он. — И международная напряжённость. А также эскалация гонки вооружений. Но и вредное воздействие куриных яиц на организм человека — вы это понимаете, я надеюсь?

Дальше я слушать не стал и, натянув детскую внешность, побежал к дому. Создавать фантома члена правительства было, возможно, чересчур, но ничего, пускай. По-настоящему гонять пьяниц этот человек в строгих очках будет, кажется, в чуть другие времена, немного позже, ну да ладно. Как считает мой напарник Федя, плюс-минус десять лет — не погрешность.

Я постучался в дом Серёги, и там меня ждал неприятный сюрприз. На стук вышла Серёгина похожая на Нину из «Кавказской пленницы» мама — и сообщила мне, что их семья приболела. У всех, мол, болит голова, так что мне лучше провести вечер где-то в другом месте. И, судя по уставшему виду, симпатичная эта женщина меня не обманывала. Отчего болела голова у Серёгиных мамы с папой, мне было вполне понятно: переписывая им память вручную, Федя совсем замучил бедных людей. Но вот что случилось с Серёгой? Его мозги я прочистил быстро и, по идее, безболезненно. Не иначе, Серёгу «заболели» наши зелёные противники — с целью, понятное дело, не допустить меня в его комнату. Серёга в этой схеме был человек ключевой: исчезнув из его головы, игра настольный хоккей исчезнет также и из всей истории советского детства.

Применять электронный гипноз, опасаясь совсем угробить этой семье здоровье, я воздержался. Оставалось ждать утра.

Возвращаясь к фургону, я заметил ещё одно неприятное обстоятельство. Вернее, я это обстоятельство обонял, причём уже издалека. Возле фургона побывал Серёгин кот Батон, причём побывал недавно — может, он специально выглядывал меня и потом постарался как раз к моему возвращению. Он оставил на металле фургона знак своей ко мне антипатии. В вечернем воздухе витал ароматический букет из обиды и неизбывной животной ярости такой концентрации, что на минутку мне стало жутковато.

Ночью Федя, колдуя над приборами, восстанавливал людям испорченное самочувствие. Я, в свою очередь, покопался в Серёгином биополе, обнаружил инопланетный вирус и удалил его, подкорректировав заодно защиту, чтобы зелёные поганцы больше ничего пацану не инсталлировали. Потом поискал игру хоккей и убедился, что об этой игре мало кто помнит уже в пределах области.

Да, дела были хуже, чем я себе представлял.

***

Нет, без игры настольный хоккей эпоха, конечно, не исчезнет — инерция исторических процессов штука серьёзная и существенно повлиять на историю очень непросто, если вообще возможно. Но, но. Без игры хоккей будет она, эпоха, уже немного другой.

А в будущем люди на первый взгляд вроде как вообще ничего и не почувствуют. Но это только на первый взгляд. Потому что на каком-то неочевидном, неосознанном уровне станут они ощущать непонятную тоску, то и дело будет их посещать смутное чувство потери. Им станет как будто чего-то в жизни не хватать, и они никогда и не смогут понять, чего же именно.

Так себе перспектива, правда?

***

Утром мама с папой в подотчётном семействе были здоровы и бодры, они порхали, как бабочки. Папа даже вышел на пробежку по саду, что случалось, судя по его собственным воспоминаниям, не чаще трёх или четырёх раз в год. Мама готовила завтрак и напевала песни, одну веселее другой. А вот мой ситуативный товарищ Серёга сидел у себя в комнате и был опутан какой-то подозрительной непроницаемой для нашего оборудования завесой. Его как будто спрятали в невидимый облачный кокон. Что это ещё за такие новости, нужно было срочно выяснить.

И всё выяснилось довольно скоро, но легче мне от этого не стало.

Серёга сидел на диване, влезши туда с ногами, сегодня его симпатичная мама пустила меня к нему без малейший возражений. Серёга был так увлечён, что не сразу меня и заметил. А потом, когда заметил, махнул мне присаживаться и продолжил своё занятие. Занятие у Серёги было увлекательное: Серёга ловил яйца.

Наконец минуты через три он в досаде цыкнул зубом и тогда спрыгнул с дивана ко мне.

— Секи, чего есть, — показал Серёга.

Но я уже и так увидел и понял, чего там у него было. А была у него электронная игра, серебристая коробочка с экранчиком. На экранчике двигалась североамериканская мультипликационная ушастая мышь Микки Маус, и задача её была ловить корзиной куриные яйца, что сыпались с нарастающей скоростью по четырём углам. Мне это игровое устройство было, конечно, знакомо. Появление игрушки здесь, в этих годах, объяснялось только действиями моих зелёных космических противников.

— Секи, секи, — сказал Серёга. — Электронная, японская. Здесь надо вот