Когда мы переместились в столовую, то я сразу же и задал вопрос, из-за которого согласился поговорить с Валей тет-а-тет:

— Валентина Андреевна, какая кошка пробежала между вами и Кристиной Леонидовной?

Мне и правда было интересно и уже надоело изводить себя догадками.

— Так заметно, да? — вздохнула печально девушка. — Не знаю, что на Кристину нашло, но она неожиданно возжелала пленить вас, Роман Сергеевич. В амурном деле, — уточнила Валентина.

— И с какого мига началось это?

Чуть подумав, девушка мне ответила:

— Знаете, по-моему, после того как вы мне портрет написали.

— Зависть? — вскинул я бровь.

— Похоже на то, — улыбнулась Валя.

— Я не хочу вносить раздор в вашу семью. Если Кристина так желает себе портрет — она вполне может его попросить.

— И вы его напишете?

— Почему бы и нет? За какую-нибудь небольшую услугу, — тут же уточнил я.

Мне эти приставания от Кристины и вовсе не нужны. Если она просто позавидовала, то стоит убрать предмет зависти. И тут как раз два пути — или убрать портрет Валентины, на что девушка не пойдет, или дать Кристине свой портрет. Больших денег у девушки нет, и я сомневаюсь, что Леонид Валерьевич согласится выделить ей ту сумму, что я беру с иных дворян. А вот затребовать услугу — это вполне в духе времени.

— И какую же услугу вы хотели бы получить от нее? — тут же полюбопытствовала Валентина.

— Что-нибудь по ее силам, — пожал я плечами. — Например, пусть тоже мне что-то нарисует. Картина за картину.

Валя аж прыснула в кулачок.

— Вы многого ждете от моей кузины. Боюсь, результат ее трудов вам не понравится.

— И она это тоже знает, так?

— А вы коварны, — погрозила она мне пальчиком.

— У нее тогда будет выбор, — развел я руками.

— Да нет, — вздохнула Валя. — Мне-то картина досталась без всяких условий. Вряд ли эта ваша задумка сработает. Кристина и вовсе сказала, что хочет вернуть ваше расположение. И возможно сменить фамилию на вашу.

Удивила — это мягко сказано. Не ожидал, что простая зависть может сподвигнуть на подобный шаг.

— Тут ей ничего не светит. Можете так ей и передать. Она свой выбор сделала и уже продемонстрировала, — постарался я успокоить девушку. — Поэтому не обращайте внимания на ее потуги.

— Вы меня успокоили. Но давайте сменим тему. Лучше поделитесь, вы уже думали, где проведете Рождество?

Так мы и просидели с Валентиной до самого момента, как Уваровы засобирались домой. Мне оказалось удивительно легко общаться с ней. Никакого внутреннего отторжения от подобной беседы я не ощущал. Самое первое положительное впечатление о девушке лишь укрепилось. Я сам не заметил, как начал рассказывать анекдоты. В основном — про животных:

— Попали волк, лиса, заяц и осел в яму. День сидят, два — выбраться не могут, а есть уже хочется. Тут лиса и говорит, «а давайте первым съедим того, у кого самые длинные уши?» Заяц тут же поплевал на лапы, провел ими по голове, прижимая уши, и сказал — «ну что осел? Хана тебе!»

Валентина заливалась звонким смехом, аж до слез. Вот уж не думал, что такие простые истории произведут подобный эффект. Когда Уваровы засобирались домой, покидала меня девушка с явной неохотой.

Уже перед самым их выходом вернулась Пелагея. Быстро сообщила о своем приходе и тут же скрылась на заднем дворе. Уваровы проводили ее безразличным взглядом, больше сосредоточенные на прощании с нами.

«А неплохо праздник прошел», подумал я, заваливаясь на кровать. И заодно вспоминая мимолетный поцелуй, который украдкой подарила мне Валентина перед уходом.

Глава 5

12 — 13 июля 1859 года

Валентина возвращалась домой счастливая. Даже несмотря на выкрутасы сестры ей удалось не только побыть с Романом почти наедине, но и в конце она набралась смелости, чтобы поцеловать его. Конечно, невместно девушкам самим идти на такой шаг первыми, но уж очень она переживала, что Кристина может добиться внимания к себе от Романа. Зато первый поцелуй он точно не забудет! А уж как ее грело, что именно ей, а не кому-то еще, юноша сделал подарок! Да какой — серебряная брошь яркой звездочкой выделялась на ее простом платье.

До самого дома они ехали в молчании, что не мешало Валентине пребывать в своих мечтах. Зато стоило им переступить порог поместья, как Леонид Валерьевич с раздражением бросил дочерям:

— Кристина, Валентина, жду вас обеих через пять минут в кабинете.

Вот тут-то Валентина и поняла, что их поведение на празднике не прошло незамеченным. Причем настолько, что дядя, обычно довольно многое прощающий любимым дочерям, решил провести серьезный разговор. Такое на памяти Вали было крайне редко.

Дядя дал им совсем немного времени. Только и успели, что немного привести себя в порядок с дороги, но на переодевания уже времени не осталось. А опаздывать на серьезный разговор, который их ожидает, только усугубить свое положение. Это даже Кристина с ее-то своеволием поняла. Потому явились в кабинет они вовремя в том, в чем в гостях были.

Леонид Валерьевич был хмур и смотрел на обеих девушек, как на нашкодивших котят.

— Что вы устроили у Винокуровых? Вы понимаете, что ваше поведение было вызывающим, особенно твое — Кристина⁈

— Но папа, ведь ты сам хотел, чтобы наши рода сблизились. И меня с Романом свести желал. Вот я и пыталась наладить с ним общение, — попыталась невинно похлопать глазками девушка.

— Ты из меня дурака-то не делай! — раздраженно шикнул Уваров. — Сама ведь просила, чтобы я тебя замуж за него не отдавал. И я пошел тебе навстречу! А теперь что? Показываешь, что в нашем роду есть разлад⁈ Выставляешь себя избалованной девицей? С чего ты взяла, что сможешь так привлечь к себе его внимание? Да только еще больше оттолкнешь Романа!

Кристина уставилась в пол, боясь поднять глаза на разгневанного отца. Валентина тоже старалась стать незаметной мышкой, но у нее не получилось.

— В тебе я тоже разочарован, — повернулся дядя к девушке. — Почему ты пошла на поводу у сестры? Не могла проигнорировать ее заскоки? Ты тоже не лучшим образом выглядела этим днем.

Валя готова была сквозь землю провалиться от стыда. Все хорошее настроение у нее как ветром сдуло.

— Вы наказаны. Обе! Два дня чтобы из комнат носа своего не показывали! Все, идите прочь с глаз моих!

Девицы пулей выскочили из кабинета и, не глядя друг на друга, умчались к себе. Им было о чем подумать. Ведь если Леонид Валерьевич сказал «носа не показывать из комнаты», то уж он позаботится, чтобы его приказ был выполнен. Заставит Стефанию за этим следит, да других слуг. Даже кушать они теперь будут в комнатах — получали уже подобное наказание, знают, что их ждет. Два дня скуки и одиночества. То еще испытание для обеих, которое придется вытерпеть, стиснув зубы.

Утром пошел дождь. Причем не просто морось, а настоящий ливень. Поэтому пришлось свою тренировку перенести в собственную комнату. Как итог — ограничился «малым комплексом» без турника и брусьев.

Особых планов на день тоже не было. Хотя и сидеть в комнате, не показывая оттуда носа, не хотелось. Тут же вспомнилось мое вчерашнее желание обучиться игре на гитаре.

«Это как знак, — подумал я, — раз уж выйти никуда не получится, то надо к маме обратиться. Думаю, не откажет».

Так и оказалось. Когда я нашел маму в зале и изложил свое желание, она легко согласилась начать меня обучать, хотя и отметила, что лучше бы мне с отцом этим заниматься.

— Он, конечно, поступил некрасиво, — поморщилась она, — но он — твой отец. Обучение игре на гитаре вас могло бы сблизить.

Раньше я бы согласился с ее предложением, но сейчас лишь упрямо покачал головой. Она вздохнула грустно и тут же перевела тему.

— Ты вчера отказался танцевать — ты и правда устал или, как и сказал — не знаешь, как это делается? И это умение у тебя забылось?

— Забылось, — пришлось «признать» мне ее правоту.