Локоть в пах первому, рывок мимо.

Тот, охнув, схватил её за волосы — и получил пятку в колено.

Он рухнул. Второй, растерявшись, замахнулся кулаком — но она уже была рядом с ним, ударила каблуком в голень. Чтобы не догнал.

В голове, как звук разбитой чашки:

«Платье… оно… всё…»

«Они пахнут… как скот…»

— Не мешай, — прошипела она сквозь зубы, захромав. — Без тебя тошно.

После получаса относительно спокойного путешествия Виктория уже почти вышла из бедного района. Но ей «повезло» наткнуться на троих явно нетрезвых подростков, пытавшихся поживиться у разбитого автомата.

Самый наглый, видимо, лидер, крикнул:

— Эй! Дай денег на доброе дело!

Остальные заржали.

Она не остановилась.

Парень шагнул наперерез — и неуклюже замахнулся.

Она ушла от удара, но его локоть всё равно зацепил её по уху.

Больно.

Оживший голос в голове прозвенел со страхом:

«Ай… Стукни! Ударь его!»

Виктория развернула корпус и опять воспользовалась разницей в росте. Ударила в бок в районе нижнего ребра.

Парень скрючился и прослезился от боли.

«Этот пока не боец» — мелькнуло в сознании.

На поясе она заметила ножны. Без клапана. Короткое движение и огромный для её рук тесак — почти меч — уже направлен на подростков.

Небольшое движение, обозначающее атаку — и оба отступают на шаг.

Не выпуская троицу из вида, Виктория обошла их по большой дуге и пошла дальше. Никто не преследовал. Выбросила железку, только дойдя до приличного района.

Остановилась. Отдышалась. Со всей доступной ей теплотой спросила:

«Ты… пыталась помочь?»

Тишина. Потом — слабо, быстрым сбивчивым шёпотом:

«Так ужасно… Ты же защитишь нас?… Я не могу долго… Мне дали только двадцать семь минут. В день … Я хочу… даже не знаю, чего больше… А тут ужас, боль и страх!… Защити… Ты должна!»

Всхлип. И снова тишина.

«Всё будет хорошо!»

Ближе к центру она нашла мотоэкипаж.

Заплатила вдвое — без спора, не торгуясь.

Водитель открыл дверь. Взглянул на её разобранное платье и на руку, сжимающую гербовый клатч — и отвёл глаза. Не его дело.

Всю дорогу ехали молча.

Вечером в гостиной Коварди Виктория переоделась и подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок лицо и причёску.

Легкое присутствие, едва слышный шёпот, навело её на мысль и она сказала про себя, обращаясь к своему Альтер Эго:

— Виктория, нам нужно поговорить.

— Да… Это всё так страшно и непонятно… Ты же была капитаном, офицером. Должна уметь сражаться… Но тут интриги, я в них не сильна… Может ты как-то… Нужно что-то придумать. Нужно… — затараторил голос в голове.

— Стоп, — отрезала девушка. — Главное сейчас — мы с тобой, а прочее — потом.

— Мы должны договориться, как нам не мешать друг другу. Предлагаю тебе полный контроль над телом тогда, когда нам ничего не угрожает — ванная, туалетный столик, выбор наряда к ужину. Ты сделаешь это лучше меня. Ведь так?

— Очень хорошо! Ты права, твой вкус не слишком изыскан и следишь за кожей ты не…

— Понятно. Здесь решили. Второй вопрос. Я привыкла быть Викторией и ко мне так обращаются дети, слуги, знакомые. Как будем обращаться к тебе? Может «Вика»?

— Фу, у отца кобылу так звали!

— Ладно, не это. А мама как тебя звала в детстве?

— Викуся. Викушенька.

— Нет. Длинно. А подруги?

— Леди Ви, Ви.

— Годится. Буду звать тебя «Ви».

— Ты как мой отец — слова не даёшь вставить, — обиженно прозвенел голос.

Не обращая внимания на замечание, девушка продолжила:

— А теперь, Ви, солнышко, подготовь наше личико к ужину. Справишься?

Звон колокольчика радости был ей ответом.

Наблюдая на автопилоте за тем, как руки сами собой пудрят нос, наносят кремы из бесчисленных баночек и легкими движениями испаряют синяки и ссадины, Виктория подумала о том, что её жизнь сейчас — как бой на территории противника. Нет тыла и поддержки, все что нужно — на себе. Вокруг — враги. А не выживешь — сделают вид, что тебя и не было.

— Так чего же я раскисла, — неожиданно весело подумала она, — Просто ещё один рейд. И не из таких задниц выбиралась!

Глава 7. Как ведьме сделаться валькирией. И — не умереть

Последнее «предупреждение» от Скондрелов не оставило иллюзий: они пойдут на всё и найдут способ сделать грязную работу чужими руками. Вистест предлагал радикальное решение — полное затворничество.

— Это убьёт Вашу репутацию. Навсегда, — произнёс он без тени сожаления. — Вы станете призраком, частью обстановки.

Виктория скривила губы. Она-то к призракам привыкла. Но дети… аристократ вне света — всегда жертва. Если тебя нет на балу без причины, значит тебя вообще нет.

— А если послать всех подальше… вежливо? Найти причину, которую общество сочтёт уважительной?

Вистест долго и задумчиво смотрел на неё, а потом хмыкнул:

— А ведь такая причина есть! Хоть и неприличная для дамы вашего круга — Первая военная академия.

— Академия? — она не поняла.

— Древняя традиция. Если в роду нет взрослого мужчины на службе Империи, туда могут отправить девушку. Подготовка к экзаменам — монастырь. Казарма, расписание, муштра. Никаких балов. Веская причина для всех. И лучшая броня — стены, где каждый присягал императору. Но… это невероятно тяжело даже для девушки-гиганта, а уж для ландинки…

С удивлением он увидел в её глазах не женский испуг, а расчётливый, командирский огонь. И решимость.

— Так почему мы ещё не едем в эту академию?

Сначала формальности по подаче заявления с опозданием в несколько дней решались сразу при появлении Вистеста. Легендарному старику, казалось, кланялись даже фонарные столбы. Осталось лишь получить подпись начальника кадетской части, Элегона Флематира — старого службиста и аристократа, чьи взгляды на место женщины в армии были просты и сводились к одной фразе: «не в мою смену». А если она ещё и ландинка…

Его оскорбительное замечание вызвало в Виктории приступ кипящей ярости, в котором смешались её собственная солдатская гордость и чужое, барское высокомерие. Она потребовала дуэли, как временный глава рода Тухонестов.

По неписанным правилам аристократии, отказать главе рода было бесчестьем. Но и офицеру драться с гражданской — позор.

Вистест, с едва уловимой усмешкой, спас положение: «Уточним вызов. Не к вам, начальник, а к Академии. Давайте рассматривать это… как проверку навыков соискательницы».

Рука врезалась в плечо соперницы, как в камень. Больно и бесполезно. Который уже раз — за десять