Отличные улики, если подумать.

Учитывая, что я почти влетел на территорию анклава «Владивосток», капраз скорее подозревал во мне диверсанта, чем дипломата.

Отношение было соответствующим. Меня разоружили и бросили помирать в землянке под присмотром доктора. Пожилой хирург слушал мои истории о развитом анклаве вполуха, проявлял вялый интерес и к истории похода с Новосибирска, кивал, как умалишённому и неизменно добавлял:

— Галлюцинации, бред и яркие сны — частые спутники высокой температуры. Мозг плавится и выдаёт такие сюжеты, что не под силу придумать и в пьяном бреду. К тому же при падении вы наверняка сильно ударились головой.

— А мои знания тоже бред?

— Ну какие же это знания, голубчик? Всё вами описанное — поверхностное суждение, — улыбался доктор. — Вернёмся к разговору, когда вспомните где вы вооружились и взяли воздушный шар. Поправляйтесь.

Они мне не верили. Дипломатическая миссия потерпела крах. Всё, что оставалось делать, это выжить и выжидать.

И я выжил. Обещания надо выполнять.

Через несколько месяцев на дрожащих ногах вышел из землянки. Тонкий, как лист на мини-пайке не откормишься.

Восстановительная пайка анклавовцев для больных не отличалась калорийностью. Седых сразу вызвал к себе в кабинет, давая понять, что и это придётся отрабатывать.

Анклав «Владивосток» расположился под землей: в депо, землянках, туннелях, соединенных между собой сетях подземелий, подземных складов и бомбоубежищ. Проблемы отопления здесь не существовало. Температура около нуля градусов по Цельсию при хорошем утеплении зимней одеждой была терпимой.

Местным не нужно было сражаться с Зимой на поверхности. Наружу выбирались лишь «рейдеры». Особая элита среди владивостокцев, которая решала все военные конфликты на периметре, добывала провизию и прочие полезные ресурсы.

Но желающих бродить по поверхности, не смотря на наличие большого количество оружия, было мало. Причина была в страхе: этот анклав во много большей степени, чем хабаровчан, терзали искатели. Они шли с территории Китая десятками и уничтожали всё живое на поверхности. «Владивосток» не мог себе позволить длительные прогулки по округе. Люди зарылись в землю, попрятались от шагающей, бегающей и разящей с неба смерти.

Седых мне не верил. Ни единому слову. Всё, что мне оставалось делать, это попросить назад автомат, броню, респираторы и доказать свою полезность анклаву, вступив в ряды рейдеров.

Это было равносильно подписанию себе смертного приговора. К тому же избавляло от лишнего рта в анклаве. Так что капраз отпустил меня с лёгким сердцем. На память он оставил лишь чемоданчик Невельского.

— Но это — личное, — возражал я.

— Так ты не сбежишь, — добавлял он с неизменной ухмылкой. — Иди. Трудись.

Выйдя на поверхность за пределы Периметра, я вновь был представлен сам себе. Сил вернуться в Хабаровск не было. Как и желания. Страха перед искателями не было. В землянки возвращаться не хотелось. Так что сама судьба поставила меня на поиски подземного города.

Но с чего начинать я не знал. У меня не было ни одного известного ориентира. Если бы подземники хотели, чтобы их нашли, Невельской знал бы точки перехода.

Да где сейчас Невельской?

* * *

Четыре следующих года я посвятил поиску проекта «Купол».

Пытаясь воскресить в памяти все диалоги с академиком, обшарил все ближайшие форты. Ноя словно тоже подозревала о наличии технической оппозиции у Владивостока. С этим и был связан постоянный поток искателей.

Анклаву «Владивосток» просто не посчастливилось быть рядом.

Я упрямо шёл к личной цели, но в среде рейдеров почему-то прослыл бесстрашным одиночкой. Они всегда действовали в группах из троек, пятерок, а в особых случаях действовал и десяток. А я — один.

Им просто и не приходило в голову, что мне мешало любое соседство. Посыпались бы вопросы — чего ищем? Зачем?

А оно мне надо?

Как ни странно, одиночество даже спасало мне жизнь. Искатели больше обращали внимания именно на группы. Со временем я даже понял, что застывший на снегу одиночка позиционировался ими как труп и часто пользовался этим.

Как-то раз разобрав подбитого китайского робота в поисках аккумулятора, я наткнулся на тепловизор и попытался приспособить его для своих нужд.

Как же видит робот среди снегов? Обнаруживать фанатиков было просто, но чистильщики отлично маскировались и порой подбирались очень близко. Но они всё же люди, а люди — предсказуемы.

В процессе разборки я и понял, что все китайские комплектующие на роботах новых моделей имеют один серьезный дефект. В частности, тепловизоры не показывали замерших людей при температуре ниже, чем минус сорок градусов по Цельсию. Если ты не двигаешься при такой температуре, то ты уже, вероятно, труп.

Со знанием получил серьёзный козырь. Стоило замереть, как роботы оставляли меня в покое и отправлялись искать другую цель. В ответ я поднимался, открывал плотный огонь в спину, бросал гранаты под ноги или пускал их по минам. А затем замирал вновь, если с первого раза не добил.

Как итог — победы.

Когда я принёс аккумулятор с первого подбитого искателя в анклав, Седых лишь усмехнулся:

— Нашёл, что ли? Повезло!

Вот же упрямый старик!

Но когда счёт перевалил за десяток, он сменил гнев на милость и стал снабжать меня передовым оружием. Я легко мог получить РПГ, минометы, стационарные пулемёт. Но всё, что меня интересовало это лишь краткий отдых, паек на неделю и снова на поиски подземного города.

Передавая свой полезный опыт рейдерам у костров, я рекомендовал им охотиться ночью, когда искатели экономили заряд, который собрали от солнечной батареи днем.

Я учил молодежь уничтожать источники зарядов Скаев, а затем держаться от него на почтительном расстоянии, пока не кончится заряд.

Были ещё много мелочей, которые спасали жизни. Но про тепловизор предпочитал молчать. Ноя не дремала, и стоило ей лишь обратить внимание на превышенный лимит потерь в определенной области, как она наверняка исправила бы это недоразумение.

Мёртвый Карлов никого не найдёт.

А пока меня устраивали эти милые китайские недоработки, которые позволяли выжить и продолжать поиски.

В четырнадцатую весну нового мира мне повезло чуть больше. У форта номер семнадцать я наткнулся на подозрительную вентиляционную систему. Она была отлично запрятана, но её ширина была чрезмерной даже для форта.

Всё, что мне оставалась, это раздобыть мини-дрон с подсветкой, чтобы исследовать, куда она ведет.

В тот день я впервые задумался о чемоданчике Невельского и пришел к Седыху сам. Капраз поставил на стол старый, пыльный чемоданчик и как всегда с подозрением посмотрел на меня:

— Зачем тебе дроны?