— 12 345 678, — повторил Джек. — Неплохое место для остановки. Это заняло у парня почти два года. Клайд Бернс. Здесь написано, что он буддийский монах из Вичиты, штат Канзас.

— Джентльмены мы закрываемся, — сказал барриста.

— Хорошо, хорошо.

Возвращаясь назад, мы ещё немного обсудили проект. Мы шли мимо проносившихся машин, низких бежевых зданий около автостоянки, тёмно-зелёных пастбищ и деревьев, колыхавшегося кукурузного поля.

— Монах считал два года! — воскликнул я. — Два года! В моём возрасте это почти целая жизнь.

— Вот в чём проблема бессмертия, — размышлял Джек. — Ты никогда не проживёшь достаточно долго, чтобы его достичь.

На завтрак у нас был выбор: овсянка или омлет. Я выбрал овсянку. Джек присоединился ко мне за моим столом, помешивая яичницу.

Он улыбался.

— В их правилах есть дыра, — сказал Джек.

— Да?

— Во всём есть дыры, — объяснил он. — Саму вселенную можно описать как фрактальный узор дыр в небытии. Временный, но тем не менее…

— Я не обращаю внимания на твои безумные теории о Вселенной, — сказал я. У меня было предчувствие — или это была надежда? — что он говорил о веб-сайте Победителей. — Так что насчёт их правил?

— От тебя не требуется озвучивать цифры или даже произносить их вслух. Нужно просто считать.

— Ты всё равно должен всё обдумать, — сказал я. — Мне всё равно потребуется два года, чтобы добраться до того же числа, на котором остановился тот сумасшедший монах.

— Вспомни о биокомпьютерах, — сказал Джек. — Подумай о вспомогательной обработке данных.

— И?

Короче говоря, а это и есть старость, если задуматься, чего я стараюсь не делать, Джек сказал, что может подключить меня к компьютеру, который ускорит работу клеток моего мозга.

— Нейроны — это просто переключатели, — сказал он. — Работа или отдых — двоичный формат. Они могут взаимодействовать с чипом. И пока они контролируют подсчёт чисел, это законно в соответствии с правилами Победителей.

— Ты хочешь, чтобы я проглотил чип? Или поставил имплант? — сказал я, помешивая свою овсянку. Как обычно, овсянка получилась с комочками.

— Подожди до вечера, — сказал Джек, подозрительно оглядывая столовую. Как будто там был кто-то, кроме Гектора и наших глухих престарелых сверстников. — Я всё продемонстрирую тебе сегодня вечером.

Вечером после просмотра шоу МакНгуена и Путти-Вечеринки мы с Джеком пошли в комнату, в которой мы жили в «Конце Путешествия». Я волновался, но стремился стать бессмертным.

— Вуаля, — сказал Джек и показал мне вязаную шапочку, состоящую из голубых, оранжевых и серебристых нитей. Худшей поделки, с точки зрения вязания, я никогда не видел, и так Джеку и сказал.

— Одна из моих отличниц из Университета Луисвилля сделала это для меня, — сказал он. — Дополнительное задание. У неё была четвёрка, и она хотела…

— Не углубляйся, — прервал я его. — Для чего она?

— Угадай, — предложил он, показывая мне шнур с разъёмом для компьютера. — Серебряная нить, неуклюже сплетена, и я это признаю, — кожно-таламическая паутина, которая связывается с процессором внутри моего «Уортлберри», чтобы ускорить твои внутренние вычислительные возможности. Если бы я не потратил так много времени на оценку домашних заданий по всем этим разделам бизнес-математики, то, возможно, я смог бы реализовать такую возможность и…

— Не углубляйся, — сказал я, предчувствуя бессмертие. — Так что мне надо делать?

— Надень её, — сказал Джек. — И начинай считать овец, начиная с одного, пока не заснёшь. Как только твоё сознание отключится, включится процессор «Уортлберри», и подсчёт ускорится.

— Ты когда-нибудь испытывал её? — спросил я.

— Не было повода, — ответил он. — Она хороша только для подсчёта с шагом в единицу. В итоге я поставил за неё пятёрку с минусом…

— Не углубляйся, — сказал я. — Включай и давай её сюда.

Я надел волшебную шапочку и лёг на кровать.

Она была тесной.

— Мне нужно побрить голову?

Джек смутился. — Ты лысый, — сказал он.

— Ах, да, — я и забыл.

Я закрыл глаза и начал считать овец. Они перепрыгивали через забор, всё быстрее и быстрее. Мне снилось, что я гнал их вверх по усеянному валунами холму.

— Просыпайся.

Я сел. Свет, пробивающийся сквозь грязные окна, сказал мне, что уже утро.

Джек стоял надо мной, улыбаясь.

— Первое, что пришло тебе на ум? — спросил он. — Не размышляй, просто скажи.

— Двенадцать миллионов триста сорок пять тысяч триста двадцать два, — произнёс я. Несмотря на то, что у меня раскалывалась голова, я досчитал до следующего числа. — Двенадцать миллионов триста сорок пять тысяч триста двадцать три.

12 345 323 в цифрах.

— Вуаля, — сказал Джек. — Ты уже догоняешь монаха. Должен обогнать его к завтраку.

И я обогнал. Джек загрузил результаты на сайт Победителей, и мы пожали руки. Теперь я был мировым рекордсменом.

Я съел немного омлета. Я даже не возражал, что в нём были комочки, как в овсянке. Я стал бессмертным.

Но это длилось недолго. Ничего не произошло. Разве не в этом суть старости? После обеда, в перерыве между шоу Каса Хэйзу и Бленды Бондэйдж, Джек проверил сайт Победителей и обнаружил, что монах из Вичиты насчитал двенадцать миллионов триста сорок пять тысяч девятьсот семьдесят девять, опередив меня почти на восемьдесят единиц. 12 345 979.

— Вот ведь буддийский ублюдок, — нехотя, но с уважением, признал я. — Я думал, в Канзасе сидят республиканцы.

— Ему, должно быть, больше нечего делать, — сказал Джек.

— Мне тоже! — Я закрыл глаза и начал считать.

Когда мы вошли в систему позже тем вечером, после шоу МакНгуена, я был впереди на девятьсот сорок шесть. Я лёг спать измученный, но довольный.

Я снова стал бессмертным.

Снова омлет, завтрак чемпионов. Я всё ещё чувствовал себя победителем, когда вышел припозднившийся и выглядевший донельзя мрачным Джек.

— У меня плохие новости, — сообщил он. Он достал свой «Уортлберри» и показал мне сайт Победителей. «Безумный монах» набрал ещё почти десять тысяч; он достиг двенадцати миллионов трёхсот пятидесяти четырёх тысяч двести девятнадцати. 12 354 219.

Должно быть, он не спал всю ночь.

Как бы мне это ни было противно, я был готов снова надеть шапочку.

— Что, если