«Закона?! Вот как ты заговорил, падаль! При обращении к прокурору, – нарушен протокол. Взять его! Если будет сопротивляться – убить. Остальные – убирайтесь, пока я и вас не причислил к мятежникам».
– Господа… призываю вас к разум… – но не успел миротворец договорить, как Александр полуоборотом снес ему голову. «За Севергард!» – вскричали солдаты хором и бросились друг на друга.
Несмотря на численное преимущество, сторонники Неизвестного быстро остались в меньшинстве и были окружены. «Вы совершаете ужаснейшую ошибку, господин прокурор» – проговорил Левит, хранитель городских врат. «Так сложите оружие и сдайтесь властям. Вас еще можно спасти» – ответил зловеще Александр, и… На глазах Неизвестного еще половина переметнулась на сторону Александра.
– Не знаю, чего ты хотел добиться, Верховный Канцлер, – с насмешкой проговорил прокурор, – уже один твой визит – синоним позора. Беглец, трусливый старый дурак, предавший свой остров и отдавший имперские владения в руки преступников! Думал, что какой-то замысел по разоблачению чего-то стоит? Плетешь дрянные интрижки за кулисами, а как чуешь опасность – мордой в пол. Все вы – дрянные бумагомаратели, бездари и пустословы. Вас ждет виселица, господин Канцлер, а ваших сторонников – смертная казнь за измену родине.
– Доказательства, которые представил Верховный Канцлер достоверны! – вскричал уцелевший Левит, – и мы не позволим подменить правосудие самосудом.
– Правда или вымысел – определит история. Убить изменников, – махнул он раздраженно рукой, и вышел из куба.
Однако, приверженцы Александра застыли в нерешительности, ведь напротив них стояли братья по оружию, которые на протяжении десятилетий разделяли кров, беды, удачу, невзгоды, победы и поражения. Авторитет прокурора был безусловен, но, иногда, даже несомненная власть вызывает неповиновение. Особенно, когда давался приказ, противоречащий самим основам их жизни. Взгремели голоса, сверкнули гербовые мечи. Неизвестный хотел незаметно удалиться, но его вытолкнули в центр круга,
– Из-за тебя сейчас друзья станут врагами, скажи же хоть что-то в свое оправдание! – вскричал Левит, – мы уже уничтожили половину лучших воинов. Зачем ты явился в Совет?!
– Я могу лишь повторить начатое: Прокурор Александр де ла Рамон продал вашу империю, а вы – умираете за его предательство. Как я понимаю, – мне следовало скрыть от вас факт разбазаривания государственных земель? Сделку с врагом. А если за этим последовали бы ножи в спину? Вы бы так же молча поубивали друг друга? Ради чего? Кому вы служите: ему, мать вашу, или отечеству?! Да, я изгнан из собственных владений, но я трезв и понимаю куда вас приведет этот путь – можете распять меня, излив накопившуюся злобу, но завтра или в ближайшие дни, распнут вас. За предательство, за продажничество какому-то заморскому купцу! За годы в совете я первый раз слышу об Алькатаре!». Напряжение нарастало, но вот, один воин убрал меч в ножны, и остальные последовали его примеру.
– Мы должны похоронить наших братьев, – проговорил Левит, – до прибытия нового военачальника я беру командование на себя. Верховный Канцлер, вы будете возражать против моей кандидатуры?
– Никак нет, если она – пойдет на благо народу.
Александр нетерпеливо ждал развязки около стойла с механическими лошадьми, но, когда он увидел Неизвестного, выходящего не со связанными руками, то вскочил на лошадь и был таков. «Он сбежал в свое поместье на отшибе» – сообщил другой командир, который часом ранее, едва не зарезал Левита. «Тогда распространите весть, и пусть граждане знают обо всех его прегрешениях». «Мы отправим патрули, но, у него осталось немало сторонников, к тому же, солдаты, штурмующие побережье не в курсе происходящего, и, наверняка примкнут к его новой дружине. Понимаете, Канцлер, я не хочу лить кровь понапрасну… только из-за того, что кто-то верит в него больше, чем в истину. Они – хорошие солдаты». «Тогда слушайте приказы: я распускаю Военный совет до назначения нового островного правителя путем народного голосования. Прокурора – объявить вне закона. Мигрантам, беженцам, и всем, кто укрывается на прибрежной линии – предоставить пищу и кров…». Тут раздались вопли возмущения, но Левит ударил гардой о металлический стол: «Тишина!», и Неизвестный продолжил: «Мы защитим остров от перенаселения и голодомора, организованного вашим правителем. Когда вы отзовете войска, и мы покончим с внутренними распрями, надо будет расселять народ. Я договорился с Торговой Империей – они предоставят суда». «Сделка с толстосумами?!», «Да чем ты лучше него!» – вскричали позади, «А где мы возьмем деньги?». «Все уже оплачено за счет казны, не забывайте про мои полномочия. Они так же продадут нам несколько военных кораблей. Взамен мы гарантируем им беспроблемный маршрут и бесплатные места на постоялых дворах. В течении трех лет все суда торговой империи переводятся на ускоренную процедуру досмотра. Все все поняли? Вот и отлично». «А как же предатели? Наша разведка зарегистрировала большие скопления людей в западном регионе». «О каких предателях идет речь, господин Левит? О тех, чей остров вы беспощадно разорили и отправили на дно? О семьях, чьи мужья гибнут в шахтах, пока граждане Скал благополучно спят? Мне известно все, что вы так тщательно скрывали от чужих глаз. И я не позволю, чтобы вы уничтожили ни в чем не повинных людей только ради того, чтобы похоронить собственные секреты».
Неизвестный ощутил слабость в ногах, и попросил разрешения удалиться. Левит хотел назначить ему сопровождение, но он наотрез отказался. Когда члены военного совета разбрелись по округе, из всевозможных дыр повылезали Декарт с наемниками. Эффект метки вовремя спал. Словно она ждала момента. Декарт видел, как Неизвестный вышел из башни в сопровождении стражи. Вначале им овладел испуг, затем он изумился, увидев, что они ему кланяются и отдают честь, а после – вознегодовал. Когда последний солдат скрылся за поворотом наемники приблизились к Неизвестному.
– Где Александр?! – вскричал Декарт.
– С Александром покончено, – проговорил он измотанный до костей.
– Ты не прав, Неизвестный – он еще дышит, – тяжело пыхтел Декарт, наливаясь красным от злобы, – И… соберет знамена. И снова будет война. Ты же не хочешь гражданской войны? Не знаю, как ты надоумил этих вельмож исполнять свои приказы, но есть еще офицерский корпус. Там он по-прежнему – авторитет авторитетов. К тому же, думаю, ты так и не нашел прокурорской печати. Зуб даю – она при нем. Так что собирайся, мы идем по следам этого шелудивого пса…
«А вот и первые последствия», – подумал Неизвестный, слыша пересказ своих обвинений по громкоговорителям. «Как ты это сделал?!», «Способности, друг мой, и обаяние».
Спустя сутки, весь город знал это, знал в чем повинен Александр, единственное, чего он не знал – так это Неизвестного, и за все благодарили канцлера. За еду, которую, поставляли торговцы, за прекращение гонений, казалось, жизнь должна наладиться. Но, растянутые по периметру легионы солдат остались верны прежнему правителю. Едва до них донеслась весть о его смещении, как они устремились к жерлу вулкана, осаждая город. Часть из них прорвалась в верхнее кольцо, где Александр соорудил себе бастион с преданными до гроба войнами. Они грабили караваны, жгли телеги с провизией, посылаемой в город, и, теснимые снаружи – наемниками Торговой Империи, а изнутри – солдатами Левита, готовились к решительному прорыву. Хотя две трети армии и находилось на стороне Неизвестного, она была зажата в узких рамках города, и не могла развернуться в полную силу, а, занявшие высоту солдаты Александра доминировали в коротких стычках, не перерастающих в полноценное сражение. Военачальники, во главе с Левитом понимали, что они в невыгодном положении и не могут дать бой тому, чье преимущество в позиции нивелирует их численное превосходство. Так же удалось выяснить, что пара задержавшихся протекторов отправилась к бастиону Александра, чтобы защитить его от «злостных нападений и, когда суматоха закончится, передать прокурора светскому правосудию. Но до сего момента – ни один волос не упадет с его головы» – голос старшего протектора звучал мелодично, как пение сирен, и никто, включая маскировавшегося Неизвестного, не промолвил ни слова, пока тот не окончил. Казалось даже авторитет канцлера не мог покрыть воли Защитника.
– Возможно вы и правы, Верховный Канцлер, и Прокурор Александр
