Я читал его как "Отче наш" и днем и ночью, и когда мне было плохо, и тогда, когда мне было очень плохо, когда шел снег и когда снова наступала Вечная Осень с ее дождями и желтизной листвы, с ее грязью и утренними заморозками, с ее умиранием и надеждой на возрождение.

И постепенно я, если не примирил себя, то начал существовать, жить с этим коварным "если", утешая себя мыслью, что есть на свете и прекрасное киплинговское "если". И может быть придет еще (а не - если! ) время, когда я смогу сменить свою киплинговскую молитву "Если" на киплинговскую же "Заповедь":

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех.

Верь сам в себя наперекор Вселенной,

И маловерным отпусти их грех...

Останься тих, когда твое же слово

Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,

Когда вся жизнь разрушена и снова

Ты должен воссоздать ее с основ.

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно все пусто, все сгорело

И только Воля говорит: "Иди"!