Чтобы сказка превратилась в одно из самых читаемых произведений века, задохнувшегося от напора грубой, агрессивной реальности? И все-таки – удачный образ. Ведь молния издавна служила символом высшего творческого вдохновения, знамения небес, силы одновременно грозной и возбуждающей.

Нам тоже предстоят еще на закате тысячелетия свои битвы с Кольцами Власти. Будут и жертвы, и потери, и мучительный поиск моральных решений – и, боюсь, никакая, самая умная книга (и сказочная трилогия Толкина не исключение) не подскажет решения готового и универсального: выбирать и нести ответственность за сделанный выбор придется самим.

Но насколько же облегчит этот выбор присутствие рядом Гандальфа и Фродо: мудрость опыта и храбрость вкупе с чистотою сердца! Английский писатель подарил измученному и отчаявшемуся веку этих двух чудесных персонажей, и отныне они надолго, хотелось бы верить, стали нашими верными спутниками. И чуть легче стало идти своим путем в новый век и новое тысячелетие.

А уходящий век мы тогда назовем Веком Толкина.

… Последнее фото Толкина сделано незадолго до смерти, 9 августа 1973 года.

Старик-профессор опирается одной рукой на трость, а другой держится за богатырский ствол огромной "черной сосны" (это одна из признанных диковин оксфордского Ботанического сада, по свидетельствам знавших Толкина, – любимое дерево писателя). Ствол и вправду могуч; под такими деревьями сиживали странствующие рыцари, переводя дух после схваток с драконами, а путешественники рассказывали случайным попутчикам легенды и предания былых времен.

И кажется при взгляде на фотографию, что, коснувшись рукой исполинского дерева, старик Толкин сам ушел в сказку, которую когда-то придумал. И не старомодный пиджак с вязаным жилетом на нем, а грубый дорожный плащ с капюшоном. А в руках вместо изящной палочки с закругленной ручкой – увесистый сучковатый посох. Старый добрый волшебник, неутомимый бродяга Гандальф остановился в тени могучей кроны, чтобы передохнуть, собраться с новыми силами. Много пройдено за день, а впереди еще путь длинный…

Гандальф не спешит. Добрые волшебники живут долго.