Ночью Полина внезапно проснулась. В темноте ячейки фотографию на стене было не разглядеть, но она вдруг ярко, как наяву, увидела перед собой Антошку. Присмотревшись, поняла, что он заметно старше, чем на фото: на голове мягкие белобрысые кудряшки, и он — стоит? — стоит на ковре, цепляясь за столбик детской кроватки и глядя прямо ей в глаза круглыми испуганными глазенками. Ему навстречу протянулись руки и Наташин голос прямо в мозгу нежно позвал: «Ну, Тошенька, не бойся, иди сюда!». Малыш отпустил столбик, отважно сделал целых четыре торопливых нетвердых шага, вцепился в протянутые руки и радостно засмеялся, сверкнув тремя зубами. «Ах ты, умница, вот бы бабушка с дедушкой на тебя посмотрели!» — сказала Наташа…

На верхней койке зашевелился Куликов.

— Антошка пошел, — растерянно сказал он и свесил голову вниз. — Мне приснилось, что ли?

— Мне тоже, — тихо ответила Полина. — Только, наверное, не приснилось. Знаешь, кажется, это связь. Это, наконец, восстановилась связь.

Она физически чувствовала, как здесь, и рядом за стенкой, и по всему куполу устремленная к покинутой Земле любовь дотягивается в пустоте до встречного потока и с тихим щелчком соединяется в звенящие струны мгновенной внутренней связи единого организма.

Живое поле Земли, зацепившись вытянутым щупальцем за далекий пульсирующий островок, глубоко вздохнуло и растянулось в пространстве до самого пояса астероидов, захватив обе орбиты. Жизнь вышла, наконец, из колыбели и сделала первый нетвердый шаг. Впереди лежала Вселенная.