Можно сказать так: «Погиб он и с ним триста сорок шесть человек», а можно и так: «Триста сорок шесть человек погибли и среди них был он», - сути произошедшего это не изменит. Триста сорок шесть человек — женщин, мужчин, стариков и детей погибли, рухнув с высоты ста двадцати километров в технически исправном суборбитальном челноке.

Они падали отвесно вниз и двигатели челнока работали, безотказно разгоняя потерявшую управление машину. Диспетчерская тщетно пыталась связаться с пилотами. Наземный диспетчер, сопровождавший рейс, слышал в микрофонах наушников лишь сухое потрескивание атмосферных разрядов и далёкие приливы наведенных шумов. Зелёная точка на экране радарной станции прочертила свою гибельную траекторию и разлетелась снопом изумрудных искр, достигнув дуги горизонта. Покатился по полированной панели пульта выпавший из ослабевших пальцев карандаш. Диспетчер шумно вздохнул, руководитель полетов, прильнувший к экрану радара, разогнулся и стёр крупные капли пота со лба...

Можно сказать: «случайность», можно: «судьба», а можно и: «отмщение». Но если это было отмщение, в чём тогда была вина остальных трёхсот сорока шести человек — женщин, мужчин, детей, стариков, ведь по-настоящему виновен был единственно он?

Случайные попутчики, оказавшиеся ровно в то время, когда вселенская дубина кармического закона воздаяния вознамерилась вдруг привести в исполнение вынесенный приговор, невольные жертвы, очутившиеся «не в том месте» и попавшие под раздачу... Они были невиновны, как были невиновны и другие женщины, старики и дети, жившие на планете с чуднЫм названием Терасса... Невиновны... Или виноваты в том, что поддерживали сыновей, братьев, отцов, отказавшихся подчиниться приказу прекратить сопротивление и сдаться...

По его приказу Терасса превратилась в мёртвый обугленный шар, несущийся в мёртвой пустоте космического пространства. Он выжег все живое, расстрелял с орбиты орудиями главного калибра, слушая, но не слыша несущиеся из интеркома вопли и проклятья, просьбы о переговорах и мольбы о помощи...

...В одно проклятое мгновение он стал тем, кем вовсе не предполагал становиться. И заслужил свое прозвище.

ПАЛАЧ ИЗ ОСТЕ-ПАТО.