Все они были увлеченными людьми, кроме двоих: один из них медик, который мог делать почти все в медицине, а ему могли ассистировать семь членов экипажа, второй – командир корабля, очень хладнокровный и волевой человек, который умел подчинять себе людей и чувствовал себя, как рыба в воде, в любой известной экстремальной ситуации.

Стартовали в намеченное время. Первый месяц полета прошел нормально. После преодоления большей части пути к Марсу с корабля пришло сообщение, что командир сошел с ума. Нет, он не стал животным, у него было примитивное буйное помешательство. Он стал крушить все вокруг себя, выкрикивая нечто нечленораздельное. Его скрутили и поместили в отдельную, обитую мягкими матами, каюту. Ему делали инъекции успокоительного, он затихал на время, но выбираться из своего состояния не желал.

После облета Марса с корабля сообщили, что все нормально, все сфотографировали и направляются к Земле. За неделю до прибытия на околоземную орбиту коллекционер, временно выбранный командиром корабля, сообщил, что уже нет смысла скрывать информацию о медике, который пристрастился к наркотикам и заболел клептоманией – ворует все подряд у членов экипажа и складирует украденное в шкафах для скафандров. За ним присматривали, но за неделю до прибытия решили тоже изолировать, как и бывшего командира.

А с остальными было все в порядке.

– В целом полет прошел успешно, – удовлетворенно сообщила на совещании Эмма и, повернувшись к молчаливому Юрию, съязвила: – Все-таки ваша идея дала осечку: двое не выдержали. Хотя они уже поправляются, но…

– Я думаю, наоборот, – угрюмо осадил психолога Юрий. – И это вынуждает меня начать верить в эзотерику.

Присутствующие в зале засмеялись, отчего Эмма поджала губы. Они уже убедились за два года совместной работы, что Эмма регулярно проигрывала поединки, которые она устраивала с Юрием.

– Не вижу никакого подтверждения, – упрямо сказала она.

Юрий вздохнул и неохотно объяснил:

– В составе экипажа до цельной микроауры микроцивилизации не хватало сумасшедшего, пьяницы или наркомана и жулика. Неужели этого не видно?