Перспективы действительно ошеломляющие - я окончательно понял, чего от меня хочет квадратный неразговорчивый человек. Но для этого... Подождите, Генрих Артемьевич, у меня голова идет кругом! Для этого надо отказаться от филармонии, сменить подмостки с прожекторами, глядящими на тебя, с аплодисментами, бьющими в уши, на мрак и бродяжничество в пещерах. Сменить квартиру в центре Одессы на бивачные кочующие палатки, обед в ресторане на черствый хлеб. Для этого, Генрих Артемьевич, надо иметь характер. Впрочем, характер вырабатывается в труде, в обстоятельствах жизни. "Гальский, вы много ездите..." С дирижером я никогда не ладил. А ездил много - на Урал, в Подолье, на Байкал. Меня тянуло к необычайному. Может, в этом мое призвание? Нет, призвание - музыка. "Музыка Земли..." От кого я услышал эти слова?

От Ветрова Павла Никаноровича. В двери, на выходе из филармонии. Вот и сравни: дверь и "Сезам, откройся!". Ветров? Недаром он познакомил меня с Гараем.

И вот сегодня настоящие чудеса. Я участник чудес. Захватывает? Дух захватывает!..

И все-таки филармония, сцена! Боже мой!.. Все у меня в жизни улеглось, устоялось. Как же можно ломать? Смотрю на Гарая, на его спокойное, уверенное лицо. Человек живет по другим законам, не клавиши у него под руками, не партитура. Даже "Катюшу" он не споет правильно. Но ведь как сказано: "Может быть, науку назовут геомузыкой..." Генрих Артемьевич призывает меня эту науку создать. Что же меня удерживает? Обед в ресторане? Я глотаю слюну. Не потому, что вспомнил обед в ресторане, слюна у меня горькая, как полынь.

И дыхание жесткое. И сердце колотится о ребра, вот вот выскочит.

Гарай продолжает говорить о путях к новой науке.

Я смотрю на него: не агитируйте, я решил, я согласен! Бог с ней, с филармонией, с прожекторами. И с дирижером - пусть размахивает руками...

А Гарай спрашивает:

- Согласны, Яков Андреевич?

Молча, памятуя о том, что спелеологи народ сметливый, подаю ему руку.

Так же молча, с видимым одобрением Генрих Артемьевич принимает руку.

А я отрываю от себя все прошлое.