Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 91

Отъезд мой откладывается на несколько дней. Нутро ноет, требует немедленной перемены участи. Но совесть велит сперва проводить Веню.

Усадить его в самолет, отправить на далекий континент, под защиту плюшевых мишек-коал и прочих сумчатых. Почему-то я уверен, что там с ним все будет в порядке.

У другого человека подготовка к поездке на край света наверняка отняла бы, как минимум, месяц. Но тут мне повезло: мой друг обладал недюжинным талантом решать экстремальные бытовые проблемы. Через пять дней у Вени уже была виза; после обеда он позвонил мне из Шереметьева.

- Билеты на сегодняшний вечер есть, багаж куплю прямо в дьюти-фри, бодро отрапортовал он. - Сиди дома, никуда не уходи. Сейчас приедет Лидочка, привезет тебе мой телефон. Потом отправляйся на все четыре измерения. Или сколько их там у тебя...

- Погоди, - я в растерянности. - Какая Лидочка? Какой телефон? Номер твой у меня и так есть...

- Лидочка - секретарь. И просто хорошая девушка. Телефон мобильный. Мой. У меня их каким-то образом три штуки скопилось. Один для Москвы, другой для поездок, а этот - для понтов, запасной. Возьмешь его себе. Номер почти никто не знает, так что тебя не будут дергать. Не забывай заряжать и выключай пореже. Я вряд ли стану надоедать тебе звонками, но мне будет приятно жить, зная, что это принципиально возможно. Ты не против?

- Конечно нет. Звони хоть каждые полчаса.

- Обойдемся без крайностей.

Он кладет трубку, а я начинаю собираться. Кидаю в рюкзак сменное белье, запасную пару штанов и прочую полезную ерунду. Долго и с удовольствием выбираю кассеты: не всякая музыка способна выдержать испытание долгой дорогой. Между делом, впускаю в дом Лидочку, каковая оказывается восхитительной рыжекудрой валькирией. Обретаю первый в своей жизни сотовый телефон: прежде как-то деньги жалел тратить на удобное средство связи.

Радуюсь, как ребенок, заполучивший новую игрушку. Звоню Вене, отчитываюсь: дар богов доставлен в целости и сохранности, в количестве одна штука. Мой друг уже на нейтральной полосе, по ту сторону действительности, между небом и землей. Оставляю его наедине с зубными щетками, среди коих он вознамерился найти новую спутницу жизни. Угощаю прекрасную посланницу кофе, осторожно испытываю на ней свое гипотетическое обаяние: работает? Не работает?

Результат следует признать удовлетворительным: Лидочка не предпринимает пока активных попыток броситься мне на шею, зато и уходить не спешит. Если бы я предложил ей поужинать, дело было бы в шляпе. Но шляпы у меня нет. К тому же, сегодняшнюю ночь я намерен встретить в нескольких сотнях километров от Москвы, а потому ужин отменяется. Лидочка, наконец, понимает, что ни третья, ни четвертая чашка кофе не нарушит шаткого равновесия, и уходит. Да и я задерживаюсь всего на четверть часа: вымыть посуду, пересчитать и рассовать по карманам деньги, прибавить к багажу теплый свитер - пожалуй, все.

По лестнице не иду - лечу. Ветер дальних странствий кружит голову, холодит разгоряченное лицо, веселит сердце.

Завожу машину и вдруг, без видимых причин, тяжелая смрадная волна ужаса накрывает меня с головой. Я уже никуда не хочу ехать. Я больше не понимаю, зачем это нужно. Что за странная идея: путешествовать в поисках новых кошмаров, от одного наваждения к другому, от мало-мальски контролируемого сумасшествия к абсолютному безумию?!

В этот момент я не верю себе. Давешние дивные события кажутся мне навязчивым бредом. Чувствую себя внезапно исцелившимся. Поскуливаю от желания немедленно зажить нормальной человеческой жизнью. Пойти в магазин, купить ящик пива, выдуть его в одиночестве, а завтра, с похмельной, но поумневшей головой окунуться в дела.

Меня спасло врожденное упрямство. Стиснул зубы так, что от нежной эмали откололся микроскопический кусочек. Резкая боль немного привела меня в чувство. Я закурил, подождал, пока она утихнет, а потом аккуратно вырулил из забитого дорогим частным транспортом двора. Остановился у аптеки на углу, купил пачку обезболивающего, на тот случай, если ночью, где-нибудь в чистом поле раненый зуб захочет оказаться в центре внимания. И неторопливо, памятуя о прискорбном состоянии собственных нервов, покатил в сторону области.

Часа полтора спустя, преодолев несколько заторов и отъехав километров на сорок от кольцевой дороги, я, наконец, понял, что спасся почти чудом.

Глава 67

Рупавачара

Рупавачара не нуждаются в <...> доме (который возникает одновременно с их рождением).

Поездка вышла чрезвычайно приятная. Этакое неспешное летнее путешествие, с ночевками в лесу, сбором земляники на завтрак, бурными купаниями в окрестных водоемах и сердечной дружбой с прекрасными пейзанками столетней выдержки, которые поили меня парным молоком и без особой надежды пытались обрести в моем лице оптового покупателя сельскохозяйственной продукции.

Я-то, признаться, предполагал, что на пути моем встанут какие-нибудь огненноокие демоны, разверзнутся бездонные пропасти, заворкуют сирены, прольется смоляной дождь, стирающий тело человечье с лица земли, словно бы плоть наша - кособокий детский рисунок мелом на жестяной стене гаража. На худой конец, думал я, все окрестные маньяки выйдут на трассу, одержимые идеей автостопа и станут набиваться мне в попутчики, а придорожные лесопосадки заполнятся неопознанными летающими персонажами "Секретных материалов". Но ничего в таком духе не случилось. Ехал, ехал и, наконец, приехал - вот и вся моя одиссея.

Приморский город, который, согласно документам и некоторым смутным воспоминаниям, я должен был полагать своей родиной, поначалу произвел на меня препоганое впечатление. Жарко, пыльно, хотя время, вроде бы, близится к закату. Да и пейзаж унылый: скверно оштукатуренные жилые бараки перемежаются тюремного вида заборами и ветхими корпусами промышленных предприятий. Толстые тетки в ярких платьях, с блестящими от пота лицами, несут в прозрачных пластиковых пакетах кровавые комки мяса и увядшую зелень; загорелые, жилистые, словно бы провяленные на солнце мужчины пьют вино в тени чахлых акаций; дети орут так, словно игра для них - сущая мука.

Я совсем было затосковал, но по мере продвижения от окраины к центру бараки сменились пяти- и девятиэтажками, деревья излечились от чахотки, а нестройные колонны распаренных теток украсились длинноногими красотками в куцых, едва прикрывающих грудь маечках. Отвращение мое сменилось вполне лирической скукой.

Исторический центр выглядел почти буржуазно: первые этажи элегантных построек XIX века были отданы под магазины и ресторации, тротуары пестрели зонтиками уличных кафе, а по мостовой сновали древние, но живучие Тойоты, Опели, Фольксвагены и даже - матерь божья! - Мерседесы. Другое дело, что богатство здесь соседствовало с упадком, а роскошь с убожеством: на углу прекрасно отреставрированного дома, вмещающего, если верить вывескам, ювелирный магазин, стриптиз-клуб и салон эксклюзивного дамского белья, приютился пункт приема стеклотары; в центре вымощенного розовой брусчаткой тротуара помещался ржавый, смердящий мусорный бак, а прекрасная обладательница невесомой блузки от Диора и бриллиантовых серег сидела на террасе ресторана, демонстрируя праздношатающимся эстетам загорелые ножки в резиновых шлепанцах-вьетнамках с пластиковыми ромашками.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 91