- ...Кроме указанных мер по задержанию высших лиц партийного руководства, виновных в нарушении принципов социализма и узурпации неограниченной власти, Комитет вооруженных сил "Офицеры за конституцию" объявляет о следующем:

Первое. В Москве, Ленинграде, и столицах союзных республик вводится чрезвычайное положение и комендантский час. О времени его начала и порядке соблюдения будет объявлено дополнительно.

Второе. Всем частям Комитета государственной безопасности оставаться в местах дислокации и подчиняться только приказам Комитета вооруженных сил. За нарушение этого требования будет производиться расстрел на месте.

Третье. Органам юстиции немедленно приступить к освобождению всех политических заключенных.

Четвертое...

Я с радостным блеском в глазах посмотрел на полковника и капитана. Они перестали меня замечать. Когда диктор перестал читать экстренное сообщение, капитан наконец снова заметил меня и сказал полковнику:

- Ну, а с этим что будем делать? Может, выпустим, а?

- Да Вы с ума сошли, капитан! Этих идиотов из самозваного Комитета максимум через два часа арестуют, а Вы разводите здесь панические настроения! Прикажите увести подследственного и завтра продолжайте с ним работу.

Я мысленно не согласился с полковником: если бы Органы действительно так хорошо работали, то этих смелых офицеров арестовали бы еще до того, как они хотя бы подумали о перевороте.

Меня увели обратно в камеру, и ровно неделю никуда не вызывали. Все служащие изолятора молчали, как будто набрали в рот воды. На восьмой день меня выпустили. У ворот стояла небольшая толпа человек из тридцати сорока, многие были с цветами. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Это была Наталья. Она держала в руках букет из пяти тросточек камыша.

- И не страшно тебе было по болотам за ними лазить? - спросил я ее.

- Конечно, я боялась. Но ведь это теперь мои любимые цветы.

В этот момент я подумал, что правильно было бы принести извинения вахтерше Антонине Владимировне - за причиненное в свое время беспокойство и неприятности.