Позади него звучал голос, доносившийся с командного пункта:

– … лейтенант Крапивин… лейтенант Крапивин…

– Достали же вы меня, америкозы долбанутые. Вечно вам жизнь людскую испоганить надо. Дня прожить не можете, чтобы в душу кому-нибудь не плюнуть, – бормотал Покшин, подбирая с пола нарочно забытой резак. – Ну, что ты сунулся сюда? Чтобы бабки мне испортить? А у меня две дочки растут. Ты их, сука, прокормишь?

Американец испуганно замотал головой. Он почувствовал негативные эмоции, исходящие от человека, и хотел показать, что ничего плохо не сделал и не задумал.

– А вот видишь, америкашка, подлая твоя душонка. Кормить ты их не будешь. А меня работы лишить хочешь.

Покшин склонился к раненому мужчине.

Дождь лупил по крыше самолета, как юный прилежный барабанщик по головам соседей.

Ярились молнии.

Рокотал гром.

Покшин направил резак на рану в боку американца, оставленную осколком бутылки, и включил резак. Лазерный луч выплеснулся из дула и вонзился в рану. Американец закричал, но крик его был глух и терялся в кашле грозы и неистовстве дождя. Лучом Покшин углубил и расширил рану, превратив ее в дыру. Кровь, разбавленная дождем, хлеставшим в дырку люка, заполонила пол. Американец дернулся в последний раз и утих с блаженной улыбкой на устах, словно уловил прекрасную музыку.

Покшин поднялся с корточек, выключил резак и обернулся, заслышав позади себя шум.

Лючный проем заслонила фигура человека.

Крапивин по лицу Покшина понял, что не успел, и заскрипел зубами от злости.

Ветер сорвал с его головы фетровую шляпу, обнажая лысину, и унес ее в темноту, процеживаемую молниями.

4 сентября 2002 года