Саша смотрел вправо, в сторону Арбатской площади, шея напряжена, руки вцепились в скамейку. У глаз собрались морщины, будто он смотрит в видоискатель. Кого вы там углядели, маэстро?

- Эй,- тихонько сказал я и ткнул его локтем в бок.

Без ответа.

Мимо нас катила московская летняя толпа, принаряженная и говорливая, волна бьютов накатывала и спадала, крючки выскакивали из петель и где-то, случайно и неотвратимо, совпадали вдруг частоты и фазы, но где-то в тот же самый момент зубчатые колеса выходили из зацепления, и все это было сразу, это проходило рядом со мной и немножко во мне, и я понимал отчетливо, почему Бризкок десятилетия не рассказывал никому о Маргарет. И Кравчук не рассказал бы.

Я - другое дело. Я репортер. И этот женский портрет в три четверти ко мне отношения не имеет. И у меня есть Оля.

Прагматик Могилевский сидел не шевелясь, как будто его пригвоздили к скамейке.

И вдруг я все понял. И Кравчук тоже, одновременно со мной.

От Арбата к Никитским шла женщина в легком шелковом платье, волосы ее развевались и падали на плечи, походка у нее была быстрая, легкая, и на поводке она вела огромную собаку, и в руках ее белели цветы.

Вы тоже обманулись, маэстро! Мы с Кравчуком можем взять реванш. Это не та женщина. И с ней не сенбернар, а Лабрадор, добродушный, верный и послушный пес, но черный как уголь, могу поклясться, а на картине был сенбернар, мы же все видели.

Ангел-хранитель, ты старался вызволить меня из сети, а запутался сам. Девушка-то совсем другая. Неужто ты не видишь? У той глаза темные, почти черные, а у этой они серые, и сейчас, когда она почти рядом, это хорошо видно, нет, точно, они серые или зеленые, и лицо ее обращено к нам в три четверти, тот же ракурс, что на Мишиных слайдах, ты же видишь, ангел-хранитель, ты согласен со мной, что это совсем другая женщина? И отцепи пальцы от скамейки, гляди, костяшки побелели.

- Это она,- сказал Могилевский. И встал со скамейки, посолдатски вытянув руки по швам.

Кравчук, да скажи ты ему об игре случая, о вашей этой вариабельности, о реьонансных частотах или как их там, ты же ученый человек, будущий нобелевский лауреат! Вразуми ты его.

И меня тоже.

У нее в руках хризантемы. Ошибки быть не может. Любимые Олины цветы. Она хотела подарить их твоей невесте, кандидат, нынешней осенью, к тому времени у тебя будет невеста. Жениться лучше всего осенью. Это время сбора плодов, время вина и сравнительно недорогих букетов.

До самого конца осени, до зимы, до снега - на рынках, около метро, в подземных переходах будут продавать хризантемы, много хризантем, бери сколько хочешь. Но это осенью, а сейчас лето.

Кравчук, да скажи ты ему, что хризантемы не цветут в июле!