Святополк представил себе, как недоумевающего Мухаммеда или другого пилота на подходах к оболочке берут этак бережно вместе с кораблем и возвращают на стартплощадку. Или стирают память о координатах "коллапсара" в мозгу всех землян. Или...

- Идемте, - ровно и мелодично, как всегда, выговорил гость, резко повернулся и зашагал вдоль полотна к железнодорожному въезду. Сгустились сумерки, и Святополк явственно представил себе другой возможный исход своей авантюры.

В том ли беда, что закроется "коллапсар" и Совет отдаст Лосева под суд?

Ведь Союз Систем из чисто гуманных соображений - поди знай, как они там понимают гуманность, - может не только не отозвать посла, но и, наоборот, слишком заинтересоваться Землей. Гость говорил, что такой молодой и еще недавно столь жестокий мир они обнаружили впервые. Ну что ж, вот и начнут нас... гм... переделывать, избавлять от вредных наследственных свойств. Действительно, было ли их прошлое таким же страшным? Может быть, земляне космические выродки, раса садистов, а все остальные цивилизации даже мух убивали, крепко посовещавшись? Ведь это в конце концов даже опасно космическая экспансия вчерашних любителей душевых с сюрпризом...

Святополк шел на подгибающихся ногах, боясь даже поднять глаза на упруго шагавшего спутника. Попытаться изменить ситуацию? Поискать какие-то мудрые, точные слова? Даром. Нужны ему твои звуковые волны. Вероятно, ты для него теперь объект исследований, возможно, грядущих экспериментов, но уже никак не субъект, не существо, к которому применима этика. Объект, а не субъект... Знакомое словосочетание. Разве не тех же взглядов придерживались строители фабрики? Существо, к которому неприменима этика. Низшая раса. Нидерменш. Непригодные уничтожаются, изолируются, так-так...

Столбы, загнутые внутрь, ярусы хищной проволоки.

Скорлупа напряженного пространства.

Гость остановился и обернулся, уже стоя за воротами в пышной траве, в лиловом свежем воздухе, и было трудно разобрать выражение его глаз.

- Что мы будем делать дальше, Координатор? Вы еще что-нибудь мне покажете?

Святополк, чувствуя, что безудержно краснеет, ответил:

- Я - нет, извините... Скоро меня сменят. Мы ночью отдыхаем, восстанавливаем силы.

- Хорошо, тогда и я отдохну до утра. А завтра вы будете со мной?

Лосев молча кивнул. Ему никогда в жизни не бывало так стыдно.

"...Я убедился, что мою бедную голову, пожалуй, и в самом деле надо чистить, всерьез чистить от гнусных комплексов, от позорной подозрительности. Прости меня. Я примерил твой мир к образцам земной этики. Я оказался непростительно горячим, я совсем запутался и ничего уже не понимаю. Мы в самом деле слишком молоды. Уйди в свою страну, где двадцать солнц горят над невообразимым раем бессмертных селений. Дай нам созреть. Вы там даже не представляете, какое непомерно гордое, ранимое, страстное, противоречивое создание - землянин. Как самозабвенно он совершает ошибки, как сладко раскаивается потом. Я пошел в своих выводах дорогой, подсказанной суровыми предками, и тем обнаружил, что раны человеческой души еще не зажили. Уйди и прости".

Легко, словно пар, гонимый ветром, гость подошел к Святополку, ласково положил руку ему на плечо:

- Раны не заживают никогда, Координатор, любимый брат мой.

И, наклонившись, сорвал несколько белых кашек и несколько головок клевера и спрятал их под рубашкой, ярко-голубой даже в сумерках.