Дверь открыла мама в кухонном переднике. Всплеснула руками:

— Максимка! Наконец-то! С утра тебя ждём! Ну, раздевайся. Как добрался?

— Привет, мамочка! Все нормально, — обнимая ее, ответил Максим.

Радостно улыбаясь, вышел из своей комнаты младший брат-школьник, и даже папа оторвался от своей любимой телепередачи «Очевидное невероятное», чтобы поприветствовать сына.

Максим скинул ботинки и прошел в свою комнату. Не зажигая света, положил на стол скрученный в трубочку журнал, приоткрыл форточку, провел пальцем по запылившимся корешкам книг. Все здесь было на своих местах: полки с книгами, между стеклами — вырезка из журнала «Советское фото» — улыбающийся Юрий Гагарин, модели самолетиков над письменным столом, карта мира на стене, ажурная салфетка на спинке кресла, аспарагус на подоконнике и игрушечный медвежонок из синего синтетического меха на спинке дивана.

— Максимка, ну что же ты? — в комнату заглянула мама. — Раздевайся, мойся, садись ужинать — сырники будешь?

— Да, да, сейчас… — пробормотал Максим.

Он все еще не мог до конца проникнуться мыслью, что можно больше никуда не бежать. Можно расслабиться, попить чаю с сырниками и посмотреть по телеку «Очевидное невероятное».

— Надолго ты? — спросила мама.

— На неделю, как обычно…

Мама покачала головой и ушла в кухню, ворча для порядка:

— Что ж тебе в этом Киеве, как медом намазано… Мотаться туда… Как будто у нас тут работы нет…

Дождь на улице разошелся не на шутку, вместе с упругими порывами ветра холодными зарядами барабаня в стекло.

Индра Незатейкина, 2011