Открыли пакет, групповая мама передала Томми заказанные им книги.

"Рекламщик Современные волшебники", "Держе, удивительный рассказ о рекламной кампании", "Романтика объявлений для молодых людей" и, наконец, "Создатели привычек". Томми взял книги под мышку и ушел к себе в комнату.

Не прошло и двух часов, как групповые папа и мама постучали к нему в дверь. Они собирались идти купаться, у них были изумительно новые плавающие игрушки, и все это называлось в Руководстве Тренировкой Уверенности.

Когда Томми не ответил на стук, групповая мама постучала снова. Когда он и на этот раз не ответил, папа и мама встревожились. Они открыли дверь и вошли.

Томми сидел на полу с пустым невыразительным лицом, вытянув ноги. Книги, которые он только что получил, валялись вокруг. Рядом лежали сделанные из вырванных страниц бумажные кораблики и шляпы.

Групповой маме пришлось облизать губы и проглотить слюну, прежде чем она смогла выговорить:

- Томми, Томми, что случилось? Мы идем купаться. С замечательными плавающими игрушками. Разве ты не хочешь купаться?

Он не ответил. Групповая мама снова облизала губы. Она пыталась придумать что- нибудь, но слова не шли на ум Такого с Томми еще никогда не случалось.

Групповой папа сказал авторитетно:

- Томми, немедленно прекрати. Мы идем купаться. Купаться - приятно. Ты должен хотеть купаться. Ты должен!

Бесстрастное лицо мальчика стало на секунду раздраженным.

- Я не хочу ничего хотеть, - сказал он.

- Но, Томми, - сказала групповая мама. Она готова была расплакаться, - Томми, ты не можешь не хотеть! Ты всегда был таким хорошим рекламщиком. Ты же собираешься всю свою жизнь рассказывать людям изумительные вещи об изумительных товарах.

Томми взмахнул рукой, как человек, отмахивающийся от комаров.

- Не хочу, - сказал он. Голос его звучал устало.

Глаза были закрыты. Групповой дом покачнулся на волне.

Групповая мама вздохнула. Она знала, что в конце концов ей удастся расшевелить Томми. Такое время от времени случалось со всеми детьми в группе. Это ничего не значило. Ровным счетом ничего.

И все-таки ее глаза лихорадочно искали взгляд группового папы. Она дрожала Услышал ли он в словах Томми то, что услышала в них она? Прозвучали ли они для него, какой бы бессмыслицей это ни казалось, смертным приговором их культуре? Увидел ли групповой папа то, что увидела она? Трещину в плотине, через которую врывается вода? И почувствовал ли он при этой мысли то же, что и она, невыразимое облегчение?