Этого Васька не понял. Но выяснять не стал. Ему важней было другое. От какого-то пока еще не понятного чувства у него защемило под ложечкой, стало чего-то жаль, почему-то обидно, захотелось плакать.

- И погибли все... - жалостливо сказал он.

- Может, и не погибли - смотря в какую галактику врезались. Но для своих-то - определенно погибли. А экспедиций пятнадцать и рисковать с возвращением не стали - прижились тут у вас.

- Н-ну даете, - снова протянул Василий. И вдруг его осенило: - А ты-то откуда про все знаешь?

- Техника, - веско сказала она. - В шесть секунд все знаю. Техника. Раму-то твою - видал, как заделала?

- Точно. - Василий вспомнил чудеса с окном, принятые им было за похмельный бред. - Значит, ты все можешь? - с тайной надеждой спросил он.

- Все.

- Так может... Слушай. - Он озадаченно глянул на пустую бутылку и тут же заметил, как она, не трогаясь с места, начала наполняться.

- Вот это Да! - завопил он с восторгом. - Слушай, оставайся со мной, а?! Я Ленку выгоню! Провалиться мне на этом самом месте - выгоню!

Она не спеша поднялась, пожала плечами:

- Знаешь, Василий, ты хороший парень, только мне обратно надо. Мне ведь было сказано: не вернешься - больше никого не выпустим.

Он засуетился, запричитал:

- Да ты чё! Ну на кой тебе? У нас так бедово! А вдруг промажешь еще?! - Эта мысль особенно остро взволновала его.

Но Пепельница уже ловко вскочила в люк своей "тарелки", посмотрела на Василия почти влюбленными глазами, прошептала с мольбой:

- Вася, ты только не двигайся, хорошо? Я уж постараюсь не промазать.

Понимая, что просьба эта - последняя, Василий не смог возразить. Он надежно прислонился к стене, расставил пошире ноги, выставил вперед правое свое ухо, зажмурился и замер.

Из истории болезни

Василий Н, прибыл в клинику с правосторонним флюсом. Крайне возбужден. Непрерывно плачет, Утверждает, цто у него не флюс, а что в челюсть попала то ли пепельница, то ли горелка, которой любимая женщина метила в его правое yxo.