Стали появляться незнакомые люди. По одному, по двое они заходили в помещение и останавливались, рассматривая меня. Они то приближались, то снова отступали в глубь зала, не отрывая от меня взгляда.

— Как вам удалось заставить его жить? — говорили они моему человеку. Он слушал и улыбался, конечно, ему было очень приятно, что работа удалась. Забыв свои прошлые неудачи, успех он полностью приписывал себе. И только я один ничего не забыл, я один знал, что всегда был живым.

Теперь давно уже я стою на площади, и спокойствие не покидает меня. У моих ног играют дети, мимо идут прохожие. Я люблю беседовать с домами, в окнах которых так ярко полыхает утреннее солнце. По вечерам, когда свет уходит, я думаю о моем человеке: где он сейчас, что теперь делает?

Ко мне нередко подходят люди, они смотрят на меня мечтательно или сосредоточенно, реже — рассеянно. Но такого взгляда, как у моего человека, я не встречал больше ни у кого.

Когда шум города тает, небо становится мглисто-лиловым и горят ровным светом фонари, я думаю о будущем. Всякое существо, конечно, задумывалось об этом. Придет время, пусть это будет не так уж скоро, но все же оно настанет, когда я превращусь в обломки, в щебень. А затем и вовсе песком рассыплюсь по земле. Сквозь трещины земные приникну я к матери-магме, и даст она новое рождение.

И камень умолк. Фонари задумчиво светились. Чуть шелестели ветки сонных деревьев. И стояла тишина, словно бы и не звучал из глубины камня голос.