— Хорошо, — кивнул Роул. — Но зайди внутрь пирамиды, иначе они заберут тебя с собой. Мы уйдем нижним путем.

Мехербал согласился и вошел в комнату связи, ту самую, где они выдерживали осаду испанцев. Проводив его взглядом, Мартин подумал о том, насколько разными были мотивы и судьбы этих двух народов.

Роул остановился у приборной панели и нажал переключатель. Как было устроено уничтожение города, Мартин не знал, но от Роула он услышал следующее:

— Теперь заряды будут срабатывать через определенные промежутки времени, начиная с восточной части. У майя будет достаточно времени, чтобы уйти.

Молодой венерианец говорил очень деловым тоном, как будто то, что город вот-вот сгорит, не имело никакого значения, но боль от этого события ясно отражалась на его лице. В те минуты Эд совершенно забыл, что ненавидит Роула. Ему было глубоко жаль его, даже когда житель Венеры утешающе обнял Арилл за плечи.

Охваченные каждый своими желаниями, они втроем подошли к окну, из которого стали наблюдать за происходящим. Майя постепенно продолжали подниматься вверх по пирамиде, движимые тоской, но в то же время испуганные и благоговейные перед волшебным домом, в который вошел Мехербал. Город все еще тихо лежал в излучине реки, протекающей в джунглях, очень мирный и светящийся в ночи множеством цветных огней.

Но совсем скоро послышался странный звук, не очень громкий, а после него наступила пауза, которая, как показалось Мартину, длилась целую вечность. А затем в дальней восточной части города вспыхнуло небольшое зарево. Оно становилось все ярче и вскоре превратилось в столб пламени, окрашенного в зеленоватый цвет, видимо, из-за каких-то химических веществ, которые помогали огню разъедать пластиковые дома и другие строения. Этот огонь взрывал и плавил здания, уничтожая их подчистую. Понимая, что происходит, Арилл громко и резко всхлипнула и отвернулась.

— Пойдем, — сказала она. — Нам пора.

Роул взял ее за руку и повел к лифту.

Снаружи толпа майя остановилась и замерла на ступеньках пирамиды. Все головы на площади были обращены к новому свету, который постепенно заливал город, освещая земной горизонт дрожащим сиянием. Собравшиеся в кучу тысячи людей одновременно зашевелились и закачались, и тут раздался страшный вой горя…

Мехербал молча отошел от окна, двигаясь так, словно на его плечах лежала невыносимая тяжесть, которая придавила его и сделала из него дряхлого старика с шаркающей походкой. Мартин последовал за ним в лифт. Дверь закрылась, и кабинка с грохотом опустилась сквозь пирамиду вниз. Арилл все так же молча стояла немного стороне, изо всех сил стараясь не заплакать.

На нижнем уровне они вышли через широкие двери на улицу, ведущую прямо к воротам города, и направились к кораблю. По пути им никто не встретился, и дома по обе стороны дороги стояли молчаливые, пустые, как будто терпеливо ожидающие неминуемой смерти. Только сзади, за громадой высокой пирамиды, возвышавшейся на фоне неба, слышались какие-то сдавленные звуки — это майя оплакивали свой уход из города и уход его правителей.

Эд с Арилл и Роулом достигли ворот и, пройдя через них, присоединились к последней тонкой веренице мужчин и женщин, идущих по равнине. Мартин видел, что Арилл периодически хотелось оглянуться, но она сдерживала свой порыв.

— Не оглядывайся назад. Так будет проще, — мягко обратился Роул к девушке.

Тогда она опустила голову и вместе с остальными участниками печальной процессии, спотыкаясь, пошла по пыльной земле, даже не осматриваясь по сторонам, а глядя исключительно себе под ноги. В свете, озарявшем равнину между городом и кораблем, появились странные оттенки, зеленый и болезненно-желтый, а дувший со стороны города слабый ветерок уже был пропитан отвратительным едким зловонием. В результате, люди в процессии, один за другим, сами того не желая, останавливались и оборачивались, охваченные ужасным очарованием гибели их города, который уже полностью оказался охвачен огнем.

Это было даже по-своему красиво. Под смертоносным огненным покровом контуры зданий колебались, текли и сдвигались, как очертания облаков или больших снежных сугробов, тающих под солнцем и ветром. Тот восточный угол, откуда все началось, уже погрузился в темноту и пепел, а где- то вдалеке за городской стеной, уже вне поля зрения идущих на корабль венерианцев, слышались скорбный звук барабанов и пение: там майя пробирались в джунгли, все дальше на север.

Итак, все закончилось. Все было сделано. Эпической надежде пришел конец.

Мартин шел вместе с остальными, держась поближе к Арилл — шел к тому месту, где блестел над равниной огромный серебряный корпус космического корабля с широко открытыми люками. Внезапно, без всякой на то причины, археолога охватили холод и страх. Он посмотрел на ясное небо и на звезды, которых он больше не увидит, и с ужасной тоской буквально возжелал еще раз посмотреть на солнце, которое в тот момент приближалось к восточным хребтам, прежде чем вечные облака Венеры навсегда скроют его. И пока он любовался заходящим солнцем, прощаясь с ним и чувствуя себя все более потерянным и испуганным, с края джунглей слева от него раздался пронзительный и такой знакомый ему крик: «Сантьяго!»

С леденящим душу осознанием Эд понял, что его предчувствие было верным и что один из знаменитых форсированных маршей испанцев привел к Но Эку волков Чавеса, и привел совсем не вовремя.

Глядя на силуэты приближающихся всадников и призрачные ряды бегущих позади солдат, жители города резко остановились и замерли, как порой делают испуганные олени, когда завидят приближающегося хищника. А потом первый шок прошел, и все разом побежали к безопасному кораблю, который, как выяснилось, оказался еще недостаточно близко.

— Рассыпаться! — успел крикнуть Мартин, после чего потянулся к Арилл и схватил ее за руку.

Но было уже поздно. Атакующие всадники налетели на них, сбив ног Роула, а воздух наполнился ржанием и звоном кольчуг. Лошади широким кругом развернулись к кораблю, и Эдвард с удивлением подумал, что испанцы собираются накинуться на него, как если бы это был замок, который нужно захватить. Археолог отчаянной хваткой вцепился в Арилл, стремясь закрыть ее своим телом. Оглядевшись, вдалеке он снова заметил Роула, пытающегося вернуться к девушке. Но Эд не мог его ждать. Он бросился бежать вместе с Арилл, но на пути у них появились пешие испанцы, несущиеся, как поджарые гончие, а потом над дорогой загудели стрелы арбалетов.

Чавес и де Гусман. Испанская жадность и великолепие, смелость и боль. Конкистадоры, идущие против сияющей