Трава на лугу поднималась сплошной стеной, узкая тропинка словно прорезала ее. Упругие головки тимофеевки, метелки овсяницы и мятлика, солнечные глаза ромашек, купы колокольчиков поднимались, почти на метр, и только огненные фонтаны иван-чая царили над ними, привлекая к себе яркой окраской.

Луг представлялся лесом, тем более, что у подножия сильной травы кудрявилась какая-то травяная мелочь. Но ее видно, только если присесть на корточки, а тогда трава и тебя спрячет с головой, и можно воображать что угодно.

Марунька сидела на корточках, тимофеевка и ромашки склонялись над ней. А прямо впереди торчал нескладный разлапистый кустик звездки, одного из немногих растений Ласточки, сумевших выжить в новых условиях. На одной из боковых веточек плавно покачивался цветок. Заходящие друг за друга лепестки, с тыльной стороны зеленые, изнутри были бледно-розовыми, а на розовом фоне в беспорядке располагались мелкие ярко-красные пятна.

Марунька водила перед цветком пальчиком, а он медленно поворачивался, пытаясь уклониться от прикосновения.

— Оп! — воскликнула Марунька и ловко дотронулась до пушистого пестика. Цветок моментально захлопнулся, плотно сжал лепестки, обратился в зеленый шарик, сидящий на конце ветки.

Марунька подождала, потом наклонилась вперед и, прикрыв рот ладошкой, быстро зашептала:

Аленький цветочек,Открывай глазочек,Полюбуйся на меня:Я не трогаю тебя!

Зеленый комок дрогнул, и перед девочкой раскрылась чашечка цветка, словно спрыснутая изнутри алыми каплями.